Г.Б. Зданович. АРКАИМ: АРИИ НА УРАЛЕ ИЛИ НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ.
Д.Г.Зданович. МОГИЛЬНИК БОЛЬШЕКАРАГАНСКИЙ (АРКАИМ) И МИР ДРЕВНИХ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ УРАЛО-КАЗАХСТАНСКИХ СТЕПЕЙ.
Г.Б.Зданович, И.М.Батанина. "СТРАНА ГОРОДОВ" – УКРЕПЛЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ ЭПОХИ БРОНЗЫ XVIII-XVI ВВ. ДО Н.Э. НА ЮЖНОМ УРАЛЕ.
А.Д.Таиров, И.Э.Любчанский. АРКАИМСКАЯ ДОЛИНА В РАННЕМ ЖЕЛЕЗНОМ ВЕКЕ.
А.И. Гутков. ТЕХНИКА И ТЕХНОЛОГИЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ КЕРАМИКИ ПОСЕЛЕНИЯ АРКАИМ.

Вся книга (HTML, 2,5 mb)

АРКАИМ:
АРИИ НА УРАЛЕ
ИЛИ НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Еще недавно казалось, что бронзовый век Урало-Казахстанских степей – достаточно хорошо изученная страница древней истории. Поселения и могильники середины II – начала I тысячелетия до н.э. были объединены в особую андроновскую культуру, в рамках которой выделены три культурно-хронологических этапа: федоровский, алакульский и замараевский [13]. Каждый из этапов отличался некоторым своеобразием глиняной посуды, наборов женских украшений, орудий труда и предметов быта. Алакульцы погребали своих умерших в грунтовых ямах в скорченном положении – в позе спокойно спящего человека. Федоровцы тела умерших сжигали, в могилу помещали пепел и, вероятно, "куклу" – набитую травой и соломой одежду, которая олицетворяла покойного. Над погребениями сооружались грунтовые и каменные конструкции. Их и сегодня можно увидеть в степи в виде курганов или каменных оград. Андроновцы жили большими семьями в крупных землянках, которые располагались на значительном расстоянии друг от друга и имели довольно свободную, "хаотичную" планировку.

Относительная бедность и погребений, и поселений приводила специалистов к выводу, что перед ними следы довольно архаичных коллективов с развитыми родовыми связями. Естественным было полагать, что в предыдущее время общество отличалось еще большей архаикой, а культура – примитивизмом.

Однако оказалось, что это не так. В последние годы в Урало-Казахстанском регионе степной Евразии на ряде многослойных поселений бронзового века открыты и исследованы слои, относящиеся к первой половине II тысячелетия до н.э., и связанные с ними погребальные комплексы. Выяснилось, что они в значительной степени отличаются от известных алакульских и федоровских. Вновь открытые памятники можно сгруппировать в две археологические культуры, тесно связанные между собой по происхождению и судьбам: петровскую (Тоболо-Ишимскую) и синташтинскую (Южно-Уральскую)*.

* Наименование дано по наиболее ярким памятникам, исследованным на реке Ишим в Северном Казахстане [8] и на реке Синташта в Челябинской области [5].

ФЕНОМЕН СИНТАШТЫ И АРКАИМА

Для петровско-синташтинских поселений характерно наличие оборонительных КОНСТРУКЦИЙ – рвов и валов с деревянными частоколами или мощных стен, сооруженных из глинобитных блоков и бревенчатых срубов. Это укрепления замкнутого типа. В основе плана лежат прямоугольник, овал, круг, либо сочетание круга и прямоугольника. Укрепленные площадки поселений составляют от 6000 до 30000 кв.м. Наличие контрфорсов, выступов-"башен" и других сооружений, защищающих въезды в поселок и подступы к воде, свидетельствуют об оригинальной и достаточно развитой системе фортификации.

Жилища представлены конструкциями наземного типа площадью от 25 до 130 кв.м. В плане это прямоугольники или высокие трапеции. В качестве строительного материала применялись дерево и глина, дерн.

Рис. 1

Рис. 2

Очаги – напольные открытые, с каменными выкладками. Встречаются сложные очажные сооружения, иногда пристенные, напоминающие камины. В жилищах зафиксированы ямы-погреба для хранения продуктов, колодцы. На поселении Синташта исследованные жилые помещения были заключены в круговое кольцо шириной 16-18 м, образованное двумя стенами, сложенными из глины с использованием дерева и обожженных глиняных блоков. Аналогичные, но идущие в радиальном направлении стены разбивали кольцо на стандартные отсеки-жилища. Не исключено, что значительная часть жилищ имела два этажа или легкие постройки на кровле.

Приведенные сведения были собраны по крупицам, подобно тому, как собирается мозаичное полотно. Ведь все выявленные "доандроновские" сдои оказались сильно разрушенными поздними сооружениями. Более или менее ясную картину давало поселение Синташта, где при круглой планировке сохранился участок внешнего кольца жилищ и оборонительная стена на протяжении около двух сотен метров.

Фрагментарность исследованных памятников, при всей значимости открытия, вызывала много споров, а часто и недоверие отдельных специалистов. Сам синташтинский комплекс на протяжении лет казался каким-то феноменом, исключительным, необъяснимым, а возможно, и случайным явлением, привнесенным в наши степи откуда-то со стороны, из районов развитых земледельческих цивилизаций. И хотя как уникальный культурный комплекс он вошел в новейшие энциклопедические издания нашей страны – "Советский энциклопедический словарь", "Мифы народов мира", – многие специалисты обходили его молчанием, так как новые факты не укладывались в существующие теоретические концепции.

Смысл и значение синташтинского феномена стали понятны только после открытия уникального по своей сохранности укрепленного поселения Аркаим, а затем и целой "Страны городов", занимающей компактную территорию вдоль восточных склонов Уральского хребта. Аркаим был обнаружен весной 1987 года во время строительства водохранилища для крупной оросительной системы хозяйств Брединского и Кизильского районов. Полевые работы на памятнике велись в крайне сложных условиях в связи с постоянной угрозой затопления. Вопрос о возможном уничтожении памятника был снят только к весне 1990 года, благодаря активной позиции Президиума Уральского отделения АН СССР, ряда ведущих специалистов-историков и археологов и прежде всего академика Б.Б.Пиотровского.

Несмотря на то, что Аркаим имеет вполне почтенный возраст -существовал он 3600-3700 лет тому назад – основные контуры поселения хорошо читаются на современной степной поверхности. С высоты птичьего полета прекрасно видны оборонительные стены, развалы жилищ, центральная площадь и четыре входа, среди которых хорошо выделяется главный, обращенный на ЮЗ. Благодаря тщательной топографической съемке, еще до производства археологических раскопок удалось проследить в общих чертах планировку и объемно-пространственную структуру, характерную для хозяйственного и религиозно- административного центра петровско-синташтинской эпохи.

Стационарные раскопки* значительно углубили наши первоначальные представления. Поскольку поселение когда-то было предано огню, сохранилось много интересных строительных деталей, а также отдельные конструкции, связанные с жилой и оборонительной архитектурой. Необходимо только отметить, что жители оставили поселок еще до пожара, собрав все нужные им вещи, за исключением треснувшей или разбитой глиняной посуды и случайно потерянных предметов. Тем не менее, многочисленные детали, зафиксированные во время раскопок, позволяют не только реконструировать быт, но и дать вполне достоверную картину образа жизни далеких аркаимцев,

К моменту раскопок на Аркаиме хорошо сохранились два кольца оборонительных сооружений, вписанных друг в друга**, два круга жилищ – внешний и внутренний, и центральная площадь. Обводная стена имела диаметр около 150 м и ширину по основанию 4-5 м. Сделана она из бревенчатых клетей размером примерно 3 х 4 м, забитых или, лучше сказать, залитых грунтом с добавлением извести. С наружной стороны клети были облицованы сырцовыми блоками, которые укладывались, начиная со дна рва, на всю высоту стены (глубина рва 1, 5-2, 5 м, высота земляной стены от дневной поверхности, по предварительным расчетам, не менее 3, 5 м). С внутренней стороны к оборонительной стене вплотную примыкали торцы жилищ. Фактически оборонительная стена и торцовые стены построек составляли единое целое. В ряде случаев удалось надежно зафиксировать, что внутри обводной стены были небольшие помещения-ниши, которые соединялись между собой узкими переходами. Ниши нужны были, как представляется, чтобы создать бойницы для ведения подошвенного боя. Однако не исключено, что ниши использовались и как дополнительные хозяйственные или караульные помещения. Верх стены был усилен двумя параллельными частоколами бревен, промежуток между которыми заполнялся дерновыми пластами.

* В настоящее время в пределах крепостной стены раскопано около половины площади поселения. ** На аэрофотоснимке 1956 г. просматриваются фрагменты третьей линии оборонительных укреплений.

ФОРТИФИКАЦИЯ,
ДОСТОЙНАЯ СРЕДНЕВЕКОВЫХ КРЕПОСТЕЙ

Длинные стороны жилых сооружений расположены строго радиально по отношению к дуге оборонительных укреплений. Выходы жилищ внешнего круга обращены к единственной кольцевой улице, которая проходила через все поселение параллельно стене цитадели. Ширина улицы 5,5 – 6 м. В древности она была покрыта деревянным настилом. Между улицей и домами располагались небольшие дворики, длина которых соответствовала размеру торцовой стены дома, а ширина колебалась от 2 до 5 м. Дворики были отгорожены от деревянной мостовой забором, сооруженным из грунтовых блоков, иногда в сочетании с вертикально вкопанными столбами.

По середине улицы (в древности – под мостовой) по всей ее длине шел ровик глубиной 1,2 – 1,5 м, при ширине 1,5 м. Стенки ровика, во всяком случае их верхняя часть, также были облицованы деревом. Примерно через каждые 30 м на дне ровика прослеживаются глубокие ямы, которые пробивали глину и доходили до природного слоя гравия. Направление стока, ориентированного на ямы, неоспоримо свидетельствует, что ровик являлся составной частью хорошо продуманной системы ливневой канализации.

Рис. 3

Рис. 4

Напротив длинных стен домов во двориках или за их пределами в ряде случаев сохранились углубления, вымытые водой, стекающей с кровли. Очевидно, на кровле по линии стен были проложены деревянные желоба для сбора и сброса воды. Интересно, что часть воды с кровли сбрасывалась в канализационный ровик, а часть отводилась в специальные ямы-емкости, служившие, вероятно, для сбора и хранения чистой дождевой воды. Этим емкостям предшествовали канавки с неровным дном и гребнем, обложенным гравием, что очень напоминает систему отстойников.

Стена внутреннего круга (назовем ее стеной цитадели) имела диаметр 85 м и толщину 3-4 м. Она менее массивна, по сравнению с внешней стеной, однако не исключено, что по высоте превышала ее. Судя по сохранившейся глиняной обмазке, стена цитадели была строго вертикальной. Ясно, что подобная конструкция могла быть возведена только с помощью значительного количества дерева.

Как отмечалось, стену цитадели опоясывала круговая улица. С внутренней стороны к стене вплотную примыкали торцы домов центрального жилого кольца. Жилища, так же как и во внешнем круге, располагались радиально, но с выходом на центральную площадь. Перед домами тоже были небольшие дворики или крытые галереи. Нужно отметить, что забора из грунтовых блоков здесь не было, но сохранилось большое количество столбовых конструкций.

Центральная площадь раскопана только частично, поэтому целесообразно обратиться к материалам аэрофотосъемки. На фотоснимках 1956 года на стереомодели хорошо фиксируется, что центральная часть Аркаима представляла собой плоскую прямоугольную площадку, которая была ориентирована на северо-восток. В центре ее расположены два продолговатых понижения, соприкасающихся между собой и окруженных небольшим по высоте барьером. Вся площадка окружена узкой канавкой.

Раскопки позволили выявить примерные размеры центральной площади – 27 х 25 м. Она была тщательно выровнена, утрамбована и, вероятно, покрыта специальным цементирующим раствором. По краям по кругу располагались зольники. Не исключено, что это следы от огня, горевшего в древности здесь же, на площади.

Насколько можно судить по современному рельефу, поселок имел четыре входа, обращенных на ЗСЗ, ВЮВ, ССЗ, ЮЮВ. Главный, западный, вход отмечен разрывом (в 40 м) кольца внешней стены. Стена и ров резко поворачивают в глубину поселка, смыкаясь с конструкциями цитадели.

В настоящее время полностью раскопан северо-западный вход. Конструкция его оказалась настолько сложна, что описать ее весьма не просто. Обводная стена и ров делали прогиб, обращенный внутрь поселка примерно на 7-8 м. Однако на участке наибольшего излома ров не только не прервался, как мы ожидали, а, наоборот, оказался и широким, и глубоким. А по другую сторону рва, со стороны поселения, сохранился мощный фундамент башни, которую с полным основанием можно назвать "надврат-ной". В общем – это был ложный вход. И чужестранцы, не знакомые с местной фортификацией, подобно нам устремившиеся в прогибы стен в поисках прохода в крепость, могли попасть под град стрел, которые бы летели с трех сторон, да еще при хорошо продуманной системе навесного и подошвенного боя.

Подлинный вход был обнаружен с торца западного отрезка оборонительной стены, где стена и ров делали резкий поворот на юго-восток. Здесь ров прерывался на ширину 2,5 -Зм. Этот проход совпадал со входом в коридор, который был проложен внутри оборонительной стены. Фактически это был туннель, построенный в виде лабиринта. Первоначально он имел ширину 1, 5 м, затем расширялся до 3 м, потом снова сужался выступом внешней стены. Только преодолев этот участок, вы могли попасть на открытую и более или менее свободную площадку у основания предвратной башни. С трех сторон площадка была ограничена стенами, а с одной -обращена к широкому проходу, ведущему вдоль радиальной оборонительной стены на круговую улицу. Однако по этому проходу можно было передвигаться только в том случае, если бы он был перекрыт деревянным настилом. В реальности это была система крупных углублений, по своему назначению, вероятно, соответствующая скрытым "ловчим" ямам средневековых крепостей.

Изощренность технических решений создавала сложности в продвижении противника на территорию поселения. При этом у защитников крепости были очень удобные позиции и значительная свобода в перемещении. Так, в углу западного жилища, который был обращен к лабиринту входа, фиксировался прерыв шириной около 1 м. Вероятно, здесь была хорошо замаскированная щель, через которую защитники крепости могли попасть в тыл врагам, прорвавшимся во входной туннель. К надвратной башне было легко попасть, передвигаясь по верху обводной стены, а также по лестнице, которая соединяла башню с нижней боковой улочкой, и через нее – с главной круговой магистралью поселения. Угловые выходы из жилищ, а также лестницы в грунтовой толще радиальной стены позволяли защитникам кратчайшим путем попадать и к нижним бойницам восточного участка обороны и подниматься наверх на стену или башню для ведения навесного боя.

Центральный вход вскрыт только частично. Однако и здесь мы столкнулись с рядом необычных технических и архитектурных решений. Раскопанная юго-западная стена, определяющая направление входа, имела длинный коридор, соединяющий несколько небольших внутренних помещений. Ниши, вероятно, были предназначены для ведения обстрела и прикрытия самого опасного направления штурма.

Рис. 5

Как уже отмечалось, главный вход имел в плане форму сектора, которую образовывали изломы обводных стен. Вершина сектора как бы "упиралась" в стену цитадели. Именно на этом центральном участке правомерно было искать основные ворота – въезд в поселок. Однако и здесь были обнаружены глухие стены и глубокий ров. Вход в поселок оказался в боковой северо-западной стене. Он имел ширину около 6 м и выходил сразу на круговую улицу. По нашим сегодняшним наблюдениям, стена цитадели была сплошной и нигде не прерывалась, за исключением одного участка к востоку от сектора главного входа. Таким образом, чтобы попасть на территорию внутреннего круга поселения, нужно было пройти или проехать по всей длине кольцевой улицы. Только в ее конце через особые ворота можно было проникнуть к центральной площади и окружающим ее жилищам. И другого пути не было! Такой маршрут мог иметь не только оборонительное, но и ритуальное значение.

Необходимо отметить, что центральная часть поселка и каждый сектор внешнего кольца, взятые в отдельности, имели свою, в определенном смысле независимую систему обороны. С трех сторон сектор был защищен обводной и радиальными стенами, а со стороны круговой улицы – забором. Глинобитный забор отсутствовал только у двух крайних домов сектора -выходы их были обращены прямо на улицу. Ясно, что эти жилища были проходными. Этого требовали интересы обороны всего поселка. Через проходные жилища по угловым лестницам защитники поселка могли легко проникнуть на крепостную стену с ее деревянным бруствером и боевыми площадками. Сама планировка секторов свидетельствует о том, что круговые и радиальные стены использовались не только для целей обороны, но и служили одновременно в качестве верхних улиц.

КАК ПОСТРОИТЬ АРКАИМ...

В процессе раскопок на поселении вскрыты 29 жилищ: 17 во внешнем кольце, 12 – во внутреннем*. Это крупные трапециевидные в плане здания длиной от 16 до 22 м и площадью от 100 до 180 кв.м. Стены жилищ представляли собой два параллельных ряда столбов, обшитых плахами и находящихся на расстоянии около метра друг от друга. Промежуток между столбами заполнен грунтом или сырцовым кирпичом. Четыре или шесть рядов столбовых конструкций разделяют здание по длине, несколько поперечных перегородок образуют отдельные комнаты. Хозяйственные отсеки с погребами и колодцами расположены в глубине помещений. Здесь обнаружены следы ремесленного производства, прежде всего металлургических плавок и кузнечного дела. Удивительно разнообразны конструкции очагов и каминов. Большое внимание при строительстве уделялось составу и, вероятно, цвету материала. Черные и желтые грунтовые блоки использовались в устойчивых сочетаниях для тех или иных конструкций. Например, клети, составляющие основу оборонительных стен, с внутренней стороны (со стороны жилища) обкладывались желтыми блоками. * Геофизическими методами установлено, что всего во внешнем круге было 35 жилищ, во внутреннем 25,

Только желтые блоки шли на внешнюю облицовку обводной стены. Сами клети укреплялись на всем протяжении фортификационных сооружений грунтовыми блоками черного цвета. Из черных блоков сложены фундаменты привратных башен.

В изучении петровско-синташтинского культурно-исторического пласта еще много нерешенных чисто археологических задач, среди которых – детальная систематизация керамики и другого массового вещевого инвентаря, сравнительный анализ поселенческих и погребальных комплексов. Не совсем ясно соотношение прямоугольных и круглых в плане оборонительных систем и, в целом, поселков. Являются ли особенности планировки проявлением только различных культурных традиций или отражают какие-то функциональные характеристики памятников? Однако уже сегодня, работая с материалами таких поселений, как Петровка, Новоникольское, Синташта, Аркаим, нетрудно отметить в них ряд признаков, характеризующих ранний город. Важно отметить, что поселения создавались с расчетом на круговую оборону, без какого-либо существенного учета особенностей местности для стратегических целей. Создается впечатление, что подобная оборонительная система могла сложиться только в степной-лесостепной зоне со слабо расчлененным рельефом земной поверхности. Об этом же свидетельствует и выбор строительного материала – предпочтение отдается мягким, связным грунтам и дереву при полном игнорировании камня.

Поселения, подобные Аркаиму, создавались по заранее продуманному плану, при четкой разметке местности и наличии какого-то макета. В этом убеждает пространственное решение всего комплекса сооружений и погребенный рельеф, оставленный древними строителями. Заранее предусматривались сочетания мелких и более углубленных частей жилых котлованов. Интересно, что по линии стен жилищ оставлялись возвышения из нетронутого материкового грунта, которые служили основанием для кладки сырцовых блоков. В ряде случаев материковые возвышения ("столы"?) сохранялись у очагов или по углам жилищ. Тщательно, в соответствии с конструкцией будущего сооружения, снят верхний слой древней почвы под основанием оборонительных стен, вероятно, с расчетом на глубину промерзания грунта.

Традиционные поселения эпохи бронзы Урало-Казахстанских степей имеют, как правило, линейную открытую планировку. Каждый жилой комплекс существует как бы самостоятельно, и эта независимость подчеркивается наличием вокруг жилищ свободного пространства, так называемой межжилищной территории. Поселения петровско-синташтинского типа демонстрируют качественно иную структуру. Создатели "города", планируя его элементы, руководствовались единой идеей, которую можно назвать идеей центризма. Точка схода для всех сооружений в Аркаиме расположена на площади в цитадели. К этой точке обращены осевые линии зданий, улицы, выходы из жилищ. Конструкция главных ворот, решенная с учетом всех законов планиметрии, обращена центральным углом к той же точке.

Важным признаком урбанизации является активное и рациональное использование городского пространства с достаточно четко выраженными функциональными характеристиками. На исследуемых поселениях хорошо выделяются жилые и хозяйственно-бытовые комплексы. Свое место за пределами цитадели вдоль внутреннего рва занимают производственные сооружения – металлургические и гончарные (?) печи. Как отмечалось, в жилищах общие хозяйственно-производственные помещения четко отличаются от бытовых "комнат". Особое место отведено площади – месту общих сборов и ритуальных действ. Ярко выражена система коммуникаций – пути сообщения между отдельными секторами поселения, ограниченными оборонительными стенами и рвами. Улицы и переходы обеспечивали связь между жилыми и производственными сооружениями, между центральной площадью и периферией поселения. Необходимо отметить наличие и других городских коммуникаций – организованной системы водостоков и водоотстойников, главной составной частью которой был внутренний ров.

Таким образом, каждый элемент поселения находился в тесной связи с целым, а четко обозначенное архитектурное единство говорит о целенаправленном воплощении в объемно-пространственных формах определенных идеологических и культурно-хозяйственных целей.

Петровско-синташтинские поселения представляют собой сконцентрированные на малой площади места обитания скотоводческо-земледельческих общин. О составе стада можно судить по костям лошадей, мелкого и крупного рогатого скота. Особое внимание отводилось лошади, которая широко использовалась в военном деле. Вопрос о земледелии и о том, какие культурные растения выращивали в аркаимское время, остается пока спорным. Мне представляется, что о связи с земледелием говорит прежде всего топография поселений и их округа. Поселки расположены на низких террасах у широких пойм, где было удобно применять орошение лиманного типа. В районе поселения Аркаим сохранились поля, которые, по мнению ряда специалистов, возделывались в эпоху бронзы. И сегодня, используя старые русла, воду из реки можно подвести к поселению и древним полям при самом минимальном объеме земляных работ. Необходимо отметить, что в радиусе 5-6 км от "города" располагались не менее двух-трех одновременных ему небольших поселений – "сельскохозяйственная" округа.

Урбанизированный характер и значимость культовых центров петровско-синташтинские поселения приобрели, прежде всего, как очаги производства и распространения металлических изделий. В культурных слоях поселений среди обычного массового инвентаря большой процент составляют орудия металлообработки и остатки металлургического производства. Почти на всех памятниках, несмотря на относительно небольшие вскрытые площади, зафиксированы металлургические печи. Вещевые комплексы петровско-синташтинских могильников отличаются изобилием предметов из бронзы. Погребения взрослых мужчин, как правило, содержат орудия кузнечного дела (песты, наковальни), а в отдельных случаях и куски руды. О престижной роли людей, владеющих навыками кузнеца и металлурга, говорят факты взаимовстречаемости в погребальных камерах остатков боевых колесниц, каменных булав – символов особого положения в обществе – и орудий кузнечного дела.

Рис. 6

ПРОТОГОРОД, КРЕПОСТЬ, ХРАМ...?

На поселенческих и на погребальных памятниках ярко выражены следы действий культового характера. Значительная роль культовой практики проявилась в планировке поселений и в создании особых храмово-погребальных комплексов (Большой Синташтинский курган). Для могильников характерно такое изобилие костей домашних животных, которое не отмечается археологами ни в предыдущие, ни в последующие эпохи. К петровско-синташтинскому времени оформляются основные требования к заупокойному культу и погребальной архитектуре. Сложившиеся традиции определили почти на целое тысячелетие всю систему андроновского погребального обряда и нашли яркое отражение в архитектуре скифо-сарматской эпохи восточного региона Евразийских степей. Только глубинными корнями происхождения можно объяснить многие общие элементы в планировке и конструктивных особенностях петровско-синташ-тинских поселений и могильников с деревянными и грунтовыми погребальными сооружениями раннего железного века на Урале, Алтае и в Казахстане.

О "централизации" и унификации культовой обрядности, о сложившемся пантеоне божеств свидетельствует каменная антропоморфная скульптура, известная по находкам в степях между реками Уралом и Иртышом. Высокие художественные достоинства и канонизация образов предполагают длительный путь развития антропоморфной пластики, истоки которой связаны, вероятно, еще с эпохой энеолита – ранней бронзы. Все известные нам скульптурные изображения относятся к категории случайных находок и обнаружены вдали от мест возможного расположения поселений или могильников. Похоже, что эти предметы хранились в уединенных тайниках и извлекались из них только к моменту религиозных празднеств, подобно тому, как житель древней Месопотамии в период, предшествующий государству Саргонидов, приносил с собой в храм на время молений небольшое скульптурное изображение божества [11].

Характеризуя петровско-синташтинские поселения как религиозно-административные и хозяйственные центры, необходимо отметить находки глиняных кружков с оттиснутыми на них знаками. Появление устойчивых символов, а также пиктографический характер орнамента на рисунках многочисленных сосудов свидетельствуют о настоятельной потребности в передаче надежно зафиксированной информации. Такая информация должна быть понятна не только самому автору, но и членам других, соседних общин. Петровские рисунки и символы мы, вероятно, застаем на самом начальном этапе превращения их в письменность. Для нас важно, что появление письменности отражает достаточно высокий уровень развития общества. Появление пиктографического и иероглифического письма на Переднем Востоке и в Египте совпадает со вторым общественным разделением труда, то есть с появлением прибавочного сельскохозяйственного продукта и быстрым ростом специализированных видов ремесла.

Рис. 7

Рис. 8

Итак, я представляю себе Аркаим как ярчайший пример синкретизма первобытности, слитности и нерасчлененности самых различных начал. Это одновременно и крепость, и храм, и ремесленный центр, и жилой поселок. В этом плане интересно одно из понятий "Ригведы" – древнейшего памятника индийской литературы, обозначенное словом "вриджана". Оно встречается в тексте свыше пятидесяти раз и обозначает разное: "огороженное место", "загон для скота", "жилище", "несколько жилищ", "все люди, живущие в одном месте", "армия", "поселок" [20]. Безусловно, за всем этим стоят конкретные исторические реалии.

Думаю, что на Аркаиме каждая малая семья и семейная община имели свои "комнаты" и дома, свою "прописку", но поселялись здесь на какой-то относительно короткий срок в году, на время ритуальных праздников или решения каких-то других жизненно важных проблем. По предварительным подсчетам, на территории поселения могли свободно разместиться до 2, 5 тысяч человек. Постоянно на Аркаиме проживало не так уж много людей. Это скорее всего жрецы и воины, которые "по совместительству" могли быть и металлургами.

Аркаим, безусловно, не город. Однако это то место, та среда, где зарождались элементы городской культуры.

Не делая окончательных выводов, хотелось бы сказать еще об одном возможном назначении Аркаима. В 1990 году здесь впервые проводились археоастрономические исследования. Не случайно в качестве аналога был выбран Стоунхендж: у обоих памятников кольцевая структура, близкие размеры, почти одинаковая географическая широта (Стоунхендж – 51°11'; Аркаим – 52°39') [18]. Учитывались также строгая, сложная геометрическая архитектура Аркаима и его особое расположение: в чашеобразной долине с рельефным горизонтом.

Археоастрономические исследования весьма трудоемки и займут целый ряд полевых сезонов. Однако уже сейчас специалисты утверждают, что внутренний круг Аркаима мог использоваться как универсальная солнечно-лунная обсерватория. Ее структура и конструкция независимы от "английской традиции" и базируются на многовековой астрономической культуре местного населения.

Время существования петровско-синташтинских комплексов определяется по характерному набору металлических изделий и костяным пластинчатым псалиям, известным по находкам в IV шахтной гробнице Микен XVII-XVI вв. до н.э. Оно соответствует Трое VI, концу среднеэлладского и раннемикенскому периодам материковой Греции, последним этапам средней бронзы Фракии, ранним горизонтам культур типа Дашлы и Саппали Северного Афганистана и Южного Туркменистана.

ДРЕВНИЙ ОЧАГ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Большинство современных специалистов считают, что андроновские поселения (во всяком случае, их алакульский вариант) создали индоиранцы [10]. Многие лингвисты помещают их прародину в юго-восточной Европе. По данным языкознания, разделение арийцев на две ветви, индоарийскую и иранскую, наметилось еще на их общей прародине где-то в III – начале II тысячелетия до н.э. К середине же II тысячелетия до н.э. индоарии покидают свою прародину и уходят в Индию. Их след – языковые остатки в аккадских и хеттских текстах XIV в. до н.э. Увлекательно следовать за гипотезами языковедов и историков, более узко локализующих прародину индоиранцев, – "к востоку от Волги" и даже в степях и лесостепях, примыкающих к северным границам Средней Азии. Именно эта территория во II тысячелетии до н.э. была населена андроновцами. Культурно-историческая и этническая близость племен, живших в степях от Дуная до Иртыша, которая особенно ярко проявилась к началу развитой бронзы, зафиксирована в памятниках культуры многоваликовой керамики, потаповско-синташтинских, синташтинских и петровских комплексах. Однако синташтинско-петровское население представляется наиболее центростремительной силой в Евразийских степях в первой половине II тысячелетия до н.э.

Население Урало-Иртышского междуречья напрямую восприняло величайшее открытие человечества – одомашнивание лошади [7]. Навыки коневодства подготовили степняков к ведению всего комплекса хозяйства производящего типа (земледелие, разведение крупного и мелкого рогатого скота), давно сложившегося в странах Востока. Однако самой важной составной частью культурно-хозяйственного быта андроновцев было освоение ими мощной местной рудной базы. Расцвет культуры и появление урбанизированных поселений петровско-синташтинского типа стали возможны в результате вовлечения Урало-Казахстанского региона в гигантский круг культур от Эгеи до Сары-Арка (Центральный Казахстан) и Малой Азии. Взаимообусловленность диктовалась металлургическими связями [9].

Как известно, первые очаги цивилизации располагались на очень ограниченной территории, по сравнению с огромными земными просторами, освоенными человеком к тому времени.

Насколько велико было их влияние на окружающий мир? Не существовали ли какие-то неведомые науке человеческие сообщества, которые создали в древности оригинальные общественные модели, отличные от известных моделей цивилизованного Востока?

Развитие общественных отношений не шло по непрерывно восходящей линии. Здесь нередко имели место и длительные остановки, и движение вспять.

Археологические материалы позволяют увидеть в Синташте и Аркаиме необычайно высокий уровень социально-экономического развития, по сравнению с другими культурами бронзового века, которые тысячелетиями развивались на огромных просторах степной Евразии. Однако как далеко зашел процесс социальной стратификации у аркаимцев?

Конечно, можно взглянуть на него через призму ранней стадии военной демократии (или какого-то ее аналога). Увидеть в укрепленных поселениях Южного Урала городки таежно-сибирского типа эпохи железа, а историю общества рассматривать как волнообразное движение от "спадов" до "подъемов", когда за социальной консолидацией непременно следовало возвращение к древним родовым традициям [9].

Но думаю, что памятники Урало-Казахстанских степей XVIII-XVI вв. до н.э. наталкивают на разработку проблемы социальной структуры аркаимского общества в другом направлении.

Аркаим правомерно определить как формирующийся город (квазигород, протогород) и одновременно как центр государственности номового (от греч. nomos – область, округ) типа, находящегося на формативной стадии.

Поселения XVIII-XVI вв. до н.э. Южного Урала можно рассматривать как систему формирующихся номовых государств [6], которые развивались в условиях степной экосистемы и имели целый ряд принципиальных особенностей, по сравнению с классическими оазисными цивилизациями Древнего Востока.

ВОДА, КОТОРАЯ РОЖДАЕТ ОГОНЬ

Общественную среду, в которой жил аркаимский человек, вероятно, нельзя соотносить с первобытностью, с ее коллективным производством, распределением и потреблением, а также отсутствием какой-либо эксплуатации. Однако нет у аркаимцев и сложившихся классовых структур.

Их комплексное хозяйство, рационально и гармонично вписанное в природную среду, безусловно, обеспечивало получение прибавочного общественного продукта. Изобилие продуктов питания давало возможность отдельным членам коллектива либо целым группам людей "выпасть" из производственной сферы и посвятить себя служению культу или военному делу. Однако само по себе наличие прибавочного продукта не всегда свидетельствует об эксплуатации – непременном признаке классового общества. На этом этапе общественного развития он еще не присваивался отдельными социально значимыми лицами, а поглощался в процессе культурно-культовой практики. Что это значит?

Отправление обрядов требовало уйму времени и усилий многих людей. Во что обходилась культовая практика, можно судить по обилию костей жертвенных животных, которые археологи находят при раскопках погребений XVIII-XVI вв. до н.э. В любом детском и подростковом захоронении есть остатки одного-двух баранов или телят. В погребениях взрослых часто встречаются скелеты лошадей и (иногда до десяти и более) крупного и мелкого рогатого скота. В каждую могильную яму непременно помещали сосуды с пищей. Уже после захоронения, во время поминальных обрядов, глиняные сосуды с едой ставили у края могилы, вырывая для них небольшие ямки. Значительное количество мясных, растительных и молочных продуктов тратилось во время строительных культовых обрядов. Остатки их археологи называют "строительными жертвами" [16]. Интересны обряды, связанные с божествами воды и огня. Остановлюсь подробно только на одном примере.

В целом ряде домов Аркаима на дне колодцев обнаружены побывавшие в огне копыта, лопатки и нижние челюсти лошадей и коров. Причем кости животных помещены в колодцы преднамеренно: челюсти расположены по кругу вдоль стенок колодца и закреплены вбитыми в грунт березовыми колышками. Радом с колодцами, на дне которых зафиксированы жертвоприношения, находились металлургические печи. При этом поддувало печей было связано с колодцем с помощью специального воздуходувного канала, устроенного в грунте.

Эксперимент, проведенный здесь же, в полевых условиях, показал, что печь, совмещенная с колодцем, способна давать температуру, необходимую не только для расплава бронзы, но и для выплавки меди из руды.

Открытие жертвенников на дне колодцев и столь оригинальных конструкций металлургических печей произвело на меня сильное впечатление. Трудно поверить, но весь комплекс как бы наглядно иллюстрировал зафиксированный в форме "натурального макета" древнейший миф о рождении бога огня. Знаменитый и широко распространенный у индоевропейских народов миф свидетельствовал, что бог Агни родился из воды. Воды темной и таинственной [15].

Этому сюжету, как и в целом индоевропейской мифологии, посвящена большая научная литература.

Специалисты знают: в глубинных, изначальных пластах любого мифа обязательно лежит какое-то рациональное ядро. И в реальную (но, увы, не всегда постигаемую нами) истинность мифа можно верить, как в любой факт земного бытия.

Но как осознать сущность идеи рождения огня из воды? Это, казалось бы, вечные взаимоисключающие начала.

Так может, Аркаим дает нам урок веры в миф?

На дно колодца, в ледяную воду жители Аркаима помещали почетные части жертвенных животных, тщательно прожаренные на костре. Это жертвоприношение божеству Воды. Благодаря воде и колодцу в печи возникнет тяга, которая не просто раздует огонь, а родит бога огня – Агни, который расплавит металл!

Реальная культовая практика, конечно же, была очень разнообразна, нам известно о ней далеко не все. Обряды, связанные с использованием скота и различной пищи, могли совершаться на берегах рек, озер или на вершинах сопок:

И приносил ей в жертву
Герой, сплотивший страны
Арийцев, Хаосрава
У озера Чайчаста
С глубокого водою,
Сто жеребцов, и тысячу
Коров, и мириад овец. [1]

Перед нами, безусловно, поэтическая гипербола автора "Авесты". Однако постоянные упоминания об обильных, жертвоприношениях различным божествам в древнейших индоиранских письменных источниках позволяют еще раз напомнить о том, на что уходила значительная часть прибавочного продукта. Даже если какая-то доля его присваивалась служителями культа, это нельзя назвать эксплуатацией рядовых общинников, поскольку культовая деятельность требовала от человека большой энергии и жизненных сил. Следует напомнить, что отправление культа считалось такой же необходимой работой, как и выпас скота или обработка хлебного поля.

АРИИ НА УРАЛЕ: ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ

Многие специалисты-историки первобытного общества и археологи считают, что появление эксплуатации и классов можно определить по появлению престижных предметов – богатого парадного вооружения, наборов украшений, металлической посуды. Есть ли подобные изделия на поселениях и в могильниках второй четверти II тысячелетия до н.э.? Если говорить только о вещах, то такой набор не велик – каменные и металлические топоры, каменные булавы, бронзовые наконечники копий. Однако в могилы в основном кладут "стандартные" вещи: глиняные сосуды, металлические ножи, тесла, шилья, каменные наконечники стрел и т.д. В количественном же отношении наборы предметов резко различаются. Если в рядовых погребениях встречаются одно-два изделия из бронзы, то в социально значимых их до десяти и более. Центральные могильные ямы – крупные, со сложными внутренними конструкциями. В этих-то ямах и найдены немногочисленные престижно значимые предметы.

Итак, складывается весьма противоречивая картина. С одной стороны, мы видим на Аркаиме и Синташте дома, близкие между собой не только по конструкции и размерам, но, похоже, и по оформлению интерьера. Довольно стандартный набор вещей в могилах и лишь отдельные престижные предметы. Кажется, они не нарушают впечатления социального единства общества и традиций первобытного равенства.

С другой стороны, мощные оборонительные сооружения и особая, я бы сказал, изощренная защищенность центра. Разительное отличие в размерах могильных ям, в количестве помещаемых в них вещей и жертвенных животных. Особая сложность центральных надмогильных конструкций при предельной простоте периферийных.

Очевидно, что в противоречивости этой картины отражены реалии аркаимского общества. При общем росте богатств происходит их неравномерное распределение. Однако зарождающиеся элементы частной собственности сталкиваются с традициями уравнительного распределения произведенного продукта. Думаю, что на материалах Синташты и Аркаима можно проследить борьбу социальных противоречий между отдельными общинами, между общинами и отдельными семьями и даже внутри отдельных семей.

В качестве примера информативности археологического источника приведу некоторые интересные детали, зафиксированные в строительных конструкциях поселения Аркаим.

По содержанию грунтовой забутовки на отдельных участках оборонительной стены и некоторым отличиям в технических приемах (например, размеры и форма земляных блоков и "кирпичей") совершенно очевидно, что стены строились не каким-то одним выбранным или назначенным коллективом мастеров по всему периметру от начала и до конца. Каждый отрезок стены, примыкающий к дому, строился жителями этого дома. Точно так же "узким" семейным коллективом строился внутренний ливневый ров, а следовательно, и участок круговой улицы с деревянной мостовой. Разбирая план поселения, интересно наблюдать, как "хозяин" того или иного дома старался выкроить себе больший участок для семейного дворика в ущерб ширине общественной улицы, словно какой-то изворотливый дачник наших дней.

В процессе раскопок достаточно легко улавливаются некоторые технические и планиграфические особенности не только отдельных домов, но, в целом, каждого отдельного сектора. Все это приводит к убеждению, что в строительных работах на Аркаиме в качестве самой нижней (археологически фиксируемой) исполнительной ячейки выступает большесемейная община, будущая "хозяйка" сооружаемого дома. Объединение большесемейных общин, проживающих в секторе, полностью отвечало за строительство и, вероятно, за поддержание в порядке участка круговой улицы и всего комплекса фортификационных сооружений, связанных с сектором.

Яркая индивидуализация строительной деятельности на уровне семейных общин должна была проходить на фоне централизованных требований к выполнению сложнейшего архитектурного замысла. Планировочная схема Аркаима, вероятно, создавалась и уточнялась многими поколениями людей – служителями культов, которые наблюдали за движениями небесных светил и определяли основные реперы так называемой пригоризонтной астрономии. Архитектурная реализация выявленных астрономических направлений, соблюдение обязательных для всего комплекса сооружений технических норм и правил – это, как и многое другое, требовало централизации власти. Центральная власть обеспечивала прочное организационное единство, которое ярко проявилось в сочетании индивидуальных (семейных) и коллективных интересов, реализованных в фортификационном строительстве.

Учитывая это, можно предположить, что в аркаимском обществе только начался процесс классообразования. Здесь впервые появились возможности перераспределения средств существования (их излишков) через обмен и общественное разделение труда. Аркаим был именно тем центром, на базе которого концентрировался и перераспределялся натуральный прибавочный продукт, организовывалась жизнедеятельность всего социально-хозяйственного и культурного организма.

Вопросы происхождения любой археологической культуры всегда относятся к наиболее сложным. Поиски истоков яркой и многогранной культуры Аркаима и Синташты только подтверждают это правило.

На уровне наших сегодняшних знаний можно уверенно говорить, что основным компонентом в ее сложении было абашевское население и какая-то часть полтавкинских (катакомбных) племен, которые к XVIII в. до н.э. из более западных районов переместились к восточным склонам Уральских гор и степным просторам Зауральского пенеплена. К началу П тысячелетия до н.э. на этой территории проживали очень немногочисленные группы людей. Это были потомки местного энеолитического населения, пережившего расцвет и кризис оригинального хозяйства ботайского (терсекского) типа, которое базировалось на охоте на диких лошадей и скотоводстве (коневодстве).

Не исключено, что в формировании "синташты" приняли участие некоторые группы западно-сибирского населения ранней бронзы, в том числе племена недавно открытой ташковской культуры. На востоке ареала, в Приишимье, несомненно влияние кротовских племен. Последнее, вероятно, определило разделение урало-казахстанской степной культуры на два варианта – петровский и синташтинский.

Все вышеперечисленное отражает, в основном, керамические традиции "синташты" и "петровки", объясняет возникновение тех или иных форм глиняной посуды и элементов ее орнаментации. Однако за пределами объяснений остаются многочисленные и важные компоненты материальной культуры.

Откуда были заимствованы традиции грунтовой (глинобитной) архитектуры? Могли ли они сложиться на местной основе в условиях относительно влажного климата степей и лесостепей?

Как складывались традиции круговой планировки? Есть ли какая-то генетическая связь между круглыми поселениями Балканского региона IV-Ш тысячелетий до н.э. с кольцевыми сооружениями Аркаима?

Почему не удается проследить эволюцию боевых колесниц? Связано ли это со спецификой материала (дерево) и его плохой сохранностью в погребальных камерах, или колесница была заимствована населением Урало-Казахстанских степей в готовом виде откуда-то со стороны?

Бесконечное множество вопросов. И все без ответа.

Ясно одно, что хозяйство производящего типа в той форме, в которой оно функционировало на Аркаиме, не могло сложиться без мощных импульсов южных культур и южных цивилизаций. Импульсов либо прямых, либо очень опосредованных.

Каковы исторические судьбы населения "Страны городов"? Специалисты убедительно показали, что синташтинцы приняли самое активное участие в формировании срубной культуры Приуралья и Поволжья [12]. К концу XVI в. до н.э. под натиском своих восточных соседей и почти кровных родственников – петровских племен – они были вынуждены оставить восточные склоны Урала и уйти на запад, на прародину своих культурных предков-абашевцев.

Могильники синташтинцев известны в настоящее время на Волге и на Дону [3]. Активная экспансия синташтинцев в западном направлении зафиксирована в культуре многоваликовой керамики, которая занимает территорию степной Украины [2]. Далее на запад она прослеживается на археологических памятниках Румынии. Показательна близость могильников Аркаима и Синташты с шахтными гробницами Микен XVI в. до н.э. Уже неоднократно отмечалось наличие в степной Евразии многочисленных предметов, несущих на себе микенское влияние [14]. Можно проследить движение некоторых общих элементов культуры с востока на запад, и, позднее, с запада на восток. Вероятно, одна из миграционных культурных волн, связывающая Балканы и Урал, проходила через Кавказ. Лингвисты и историки приводят убедительные параллели в хеттском, древнеиндийском, крито-микенском и армянском языках и указывают на время их активных контактов – первая половина – середина II тысячелетия до н.э. [4, 17].

В качестве рабочей гипотезы правомерно отождествлять "петровчан" с древними иранцами, а "синташтинцев" с протоиндийцами, которые к XVI в. до н.э. покинули свою родину и ушли в Переднюю Азию, а затем в Индию.

Новые открытия в Урало-Ишимском междуречье заново со всей остротой поставили вопросы об истоках ранней юродской культуры. Они вскрывают новые грани тех глубинных пластов истории, в недрах которых зрели предпосылки перехода к цивилизации. Цивилизация в Урало-Казахстанских степях не состоялась. На то был целый комплекс причин, прежде всего, экологического характера. Петровско-синташтинские памятники свидетельствуют о том, что степные народы не стояли в стороне от генеральной линии развития человеческих обществ. В сложных для деятельности людей условиях степных экосистем формировались уникальные материальные и духовные ценности. Духовная мощь и новые идеи, рожденные в степи, реализовались в дальнейшем в самых высоких достижениях человеческой культуры, но уже в других временных измерениях или на других территориях Ойкумены.

ЛИТЕРАТУРА

1. Авеста. Избранные гимны из Видевдата. М,, 1993.
2. Березанская С.С. Северная Украина в эпоху бронзы. Киев, 1982.
3. Васильев И,Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Погребение знати эпохи бронзы в Среднем Поволжье//Археологические вести. Санкт-Петербург, 1992.Вып. 1.
4. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1985. Т. I, II.
5. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. Челябинск, 1992.
6. Дьяконов И.М., Якобсон В.А. "Номовые государства", "территориальные царства", "полисы" и "империи". Проблемы типологии//ВДИ. 1982. №2.
7. Зайберт В.Ф. Энеолит Урало-Иртышского междуречья. Петропавловск, 1993.
8. Зданович Г.Б. Бронзовый век Урал о-Казахстанских степей. Свердловск, 1988.
9. Косарев М.Ф. Западная Сибирь в древности. М., 1984.
10. КузьминаЕ.Е. Древнейшие скотоводы от Урала до Тянь-Шаня. Фрунзе,1986.
11. Луконин В.Г. Искусство Древнейшего Ирана. М.: Искусство, 1977.
12. Отрощенко В.В. О возможностях участия полтавкинских и катакомбных племен в сложении срубной культуры//СА, 1990. №1.
13. Сальников К.В. Очерки древней истории Южного Урала. М., 1967.
14. Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытий. М., 1977.
15. Топоров В.Н. Агни. Мифы народов мира. Энциклопедия. М., 1991. Т.1.
16. Формозов А.А. Строительные жертвы на поселениях и в жилищах эпохи раннего металла//СА. 1984. №4.
17. Фрай Р. Наследие Ирана. М., 1972.
18. Хокинс Дж., Уайт Дж. Разгадка тайны Стоунхенджа. М., 1973.
19. Черных Е.Н. Циркумпонтийская провинция и древнейшие индоевропейцы -Древний Восток. Этнокультурные связи. М., 1988.
20. Шарма Р.Ш. Древнеиндийское общество. М., 1987.

МОГИЛЬНИК БОЛЬШЕКАРАГАНСКИЙ (АРКАИМ)
И МИР ДРЕВНИХ ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ
УРАЛО-КАЗАХСТАНСКИХ СТЕПЕЙ

"Страну городов" можно назвать также и страной древних некрополей. Постепенно, с самого своего возникновения, укрепленные центры "Страны городов" как бы обрастают могильными полями, курганами и погребально-храмовыми комплексами. Можно предположить, что отношение к мертвым играло особую роль в религии обитателей "Страны городов". Как показывает В .А.Винокуров на материалах "Авесты" и "Ригведы", древнейшие импульсы религии индоиранцев связаны со стремлением защитить умершего сородича, положенного на землю "поля мертвых", от "врага" [3].

Вместе с тем, замечательная усложненность погребального обряда и довольно редкая для археологии "степной бронзы" возможность прямого сопоставления материалов поселений и материалов могильников позволяют развернуть связи между живыми и мертвыми "Страны городов" более широко. Речь, в частности, может идти о восстановлении черт древней географии "Страны городов"; о возможности дополнительной стратификации слоев поселений на основании тех сравнительно узких культурных и хронологических срезов древности, которые дают материалы могильников; об изучении древних форм социальности, о религиозных и космологических представлениях древних.

Таким образом, работы на некрополях XVIII-XVI вв. до н.э. приближают нас к целостному осмыслению "Страны городов" как особого "мира", составляющего, наряду с другими "мирами" древности, содержание древней истории.

Не секрет, что, хотя физический космос мало изменился за истекшие несколько тысячелетий, древние жили не в том мире, в каком сегодня живем мы. Как говорит Э.Кассирер, "человек живет... не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия – части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть. Человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу" [6].

Рис. 1

В настоящее время в пределах "Страны городов" Уральской археологической экспедицией (Уральский госуниверситет, г.Екатеринбург) и Урало-Казахстанской археологической экспедицией (Челябинский госуниверситет) археологически исследованы крупный могильник у поселения Синташта [4], а также несколько погребальных комплексов XVIII-XVI вв. до н.э., связанных с поселением Аркаим.* Аркаимские некрополи входят в состав могильника Большекараганского и размещаются на левом берегу реки Большая Караганка, в 1, 2 км к северо-востоку от поселения Аркаим, па территории заповедника Аркаим.

* В разные годы отдельные погребальные комплексы эпохи "протогародов" также исследовались В.С.Стоколосом, Н.Б.Виноградовым, А.Д,Таировым.

Исследования синташтинских и аркаимских некрополей показали не только культурное единство двух погребальных традиций, но и заметные различия в погребальном и жертвенном обрядах, могильной архитектуре и т.д., существующие в рамках этого единства. Локальное своеобразие форм жизни, так ярко окрашивающее всякую развитую и динамичную культуру, по всей видимости, вообще характерно для "Страны городов". Поэтому облик культуры населения "Страны городов" можно моделировать только по принципу дополнительности и мозаики, но никак не методом статистического обобщения. Ниже мы остановимся на некоторых сюжетах из области культуры и символического мира "Страны городов" в аркаимской погребальной традиции, опираясь при этом на материалы кургана (погребального комплекса) №25 могильника Большекараганского (Аркаим), где эта традиция выражена достаточно ярко.

В "Стране городов" умерших часто хоронят своеобразными "сообществами" на отдельных могильных полях; обычай этот, вероятно, связан с традицией переноса на мир мертвых фактора и смысла уз кровного родства – так, как они представлялись древним. Ярким примером погребальных комплексов такого рода как раз и является комплекс 25 Большекараганского могильника.

Комплекс представляет собой круглое, диаметром около 19 м, могильное поле, окруженное широким и довольно глубоким рвом (рис. 1). Интересно, что ров не сплошной; во многих местах между стенками рва имеются узкие, радиально ориентированные грунтовые перемычки. Хотя некоторые из перемычек разрушены, можно предполагать, что ров прерывался 12 раз. Одна из таких перемычек служила входом на могильное поле. Вход отмечен остатками двух деревянных столбов, вкопанных в дно рва по обе стороны прохода и образующих нечто вроде ворот. Ориентация входа во внешнем пространстве – юго-западная. Следов общей, курганного типа, насыпи над могильным полем не зафиксировано; по всей видимости, комплекс функционировал под открытым небом.

На могильном поле и во рву комплекса обнаружено 13 (или 14) могильных ям и большое число жертвенников, состоящих из остатков животных и сосудов и размещенных как в отдельных жертвенных ямах, так и в небольших искусственных углублениях, тяготеющих к местам человеческих погребений. Захоронения и другие ритуалы совершались на территории комплекса в течение нескольких десятков лет. С долей условности можно говорить об устойчивом и малопрерывном функционировании комплекса на первом этапе; к этому периоду относятся две центральные и десять периферийных могильных ям и, вероятно, большая часть жертвенников. Затем какое-то время новых захоронений не делают, и комплекс приходит в запустение. Наконец, после перерыва, на западной периферии памятника сооружают еще три ямы (12, 23, 24).

Захоронения в ямах одиночные, парные, групповые – всего остатки 28 или 29 человек.* Как показал анализ половозрастной структуры этого "сообщества" мертвых, перед нами естественный срез здоровой человеческой популяции, которую было бы логично отождествить с коллективом, населявшим одно из аркаимских жилищ. Интересно, что, судя по планиграфии погребального комплекса и по некоторым деталям погребального обряда, в среде этих людей существовала определенная социальная иерархия.

* Антропологический материал комплекса обработан Р.У.Линдстромом.

Насколько можно судить, планиграфия комплекса в целом сложилась под влиянием моделей круга и квадрата. Круг очерчен кольцевым рвом, квадрат образован, по-видимому, сторонами света. Поскольку геометрический центр могильного поля попадает в промежуток между двумя центральными ямами (9 и 10), а их стенки сориентированы по сторонам света, центральные ямы оказываются связанными как с моделью круга, так и с моделью квадрата. Десять периферийных могильных ям более или менее равномерно заполняют все сектора могильного поля, их размещение в пространстве выглядит произвольным, а ориентировка лишена строгой закономерности.

Таким образом, если центральные могильные ямы четко "вписаны" в некую геометрическую систему координат (модель космоса "аркаимцев"?), то периферийные ямы, по всей видимости, всего лишь ориентируются на центральные погребения. Особый статус людей, погребенных в центральных ямах, подтверждается богатством погребального инвентаря, среди которого есть особые "престижные" вещи (например, булава), крупными размерами центральных ям и их функционированием в качестве (семейных?) склепов. Интересно, что "ядра" аркаимских малых коллективов (как и сами эти коллективы?) имели бинарную структуру. Отношения между половинками такого "ядра" были двойственными, основанными не только на взаимном противопоставлении, но и на силе притяжения (вряд ли случайно сдвоенные комплексы центральных могильных ям часто имеют общие входы или общую верхнюю камеру).

Рис. 2

Рис. 3

Погребения "аркаимцев" совершены по обряду ингумации: умершие захоронены в скорченном положении, на левом или правом боку. Ориентация погребенных разнообразна. Погребения сопровождаются положенными в могилы вещами в основном бытового, но иногда и ритуального обихода, что неопровержимо указывает на существование у древних представлений об "ином", но подобном земному мире, ожидающем нас после смерти. В состав погребального инвентаря обязательно входят керамические сосуды, а также изделия из бронзы (ножи, шилья, топоры-тесла, предметы вооружения), костяные и каменные наконечники стрел, гарпуны, другие поделки из кости и камня, украшения. К сожалению, большинство могильных ям аркаимского некрополя еще в древности испытало вторжение грабителей.

Ограбленные могилы – типичнейшее явление для этой эпохи. Грабителей интересуют прежде всего изделия из бронзы. Могилы грабятся еще в древности, причем вскоре после того, как было совершено захоронение. Могильные ямы – как в аркаимской, так и в других родственных традициях – часто представляют собой достаточно сложные архитектурные сооружения с полыми могильными камерами. К моменту ограбления несущие конструкции ям, как правило, еще держатся и грабители орудуют в полом пространстве. Но ограблению никогда не подвергаются недавно погребенные трупы, а только уже разложившиеся или находящиеся на последних стадиях разложения, когда кости скелета еще частично скреплены связками. Таким образом, вторжения грабителей в могилы обыкновенно связаны с промежутком времени между разложением мягких тканей трупов и разрушением могильных конструкций. Поскольку эта закономерность наблюдается на огромных территориях и длительное время, нет никакой возможности приписать ограбление могил только чужакам. Могилы грабят люди по крайней мере близкородственные в социально-этническом и культурном смысле погребенным в этих ямах мертвецам.

Вероятно, индоевропейцы, населявшие наши степи в эпоху бронзы, придавали особое значение процессу разложения мягких тканей трупов, увязывая с этим и свой страх перед "остаточной телесностью" мертвых, и представления о каких-то циклах загробного существования. Подобное отношение к мертвым отмечается у микенских греков. А.Бартонек в этой связи пишет: "Следует отметить, что умершим воздавались почести лишь до тех пор, пока еще не закончилось разложение мягких тканей тела. Это видно из того, что при последующих захоронениях как в камерных гробницах, так и в голосах более старые остатки иногда попросту зарывали в заготовленную для этого яму или же укладывали в крупные сосуды, чтобы освободить место для нового захоронения посреди гробницы" [2]. У зороастрийцев, как известно, представление о ритуальной нечистоте мертвых связывалось именно с мягкими тканями трупов; причем, согласно "Авесте", уже через пять лет умерший окончательно смешивается с землей Дакхмы – "поля мертвых"[3]. Но, по-видимому, и после разложения трупов в ямах аркаимских некрополей сохранялась какая-то доля той отрицательной энергии, которую древние индоевропейцы связывали с "остаточной телесностью" мертвых; поэтому между мертвецами и грабителями зачастую завязывались настоящие "сражения" [11], после которых оставались разбросанные во все стороны кости и битая керамика.

Рис. 4

Большой интерес представляет погребальная архитектура аркаимских некрополей. Для нее типичны полые, достаточно обширные, погребальные камеры, активное использование дерева как материала для сооружения перекрытий и облицовш стенок камер, более или менее выраженные надмогильные конструкции (насыпи, ложно-сводчатые купола из глинобитных блоков). Размеры, глубина, внешнее и внутреннее устройство могильных ям – в том числе и с захоронениями взрослых членов коллектива сильно варьируются. Наряду с достаточно простыми конструкциями, на погребальном комплексе 25 выделяются ямы-склепы (9, 10), идея которых явно порождена очень изощренной идеологией, и глубокие многокамерные ямы (13, 12, 24) с настолько сложной и даже как бы избыточной архитектурой, что их устройство воспринимается как некий неизвестный нам миф, выраженный средствами архитектуры.

По материалам полевых исследований нами сделана реконструкция ямы 24 (рис. 4). Яма была сооружена на последнем этапе функционирования комплекса в углублении кольцевого рва, который к тому времени уже примерно на одну треть глубины заполнился почвенными частицами. Глубина ямы превышает 3, 5 м от уровня древней поверхности. На дне ямы помещается полая погребальная камера высотой 65-70 см, с размерами 2, 1 х 1, 2 м. Стенки камеры облицованы деревом. Камера имеет перекрытие из двух слоев деревянных плах, плахи из верхнего слоя обожжены в огне, причем еще до их использования в конструкции. На перекрытии лежат остатки жертвенных животных, пространство "жертвенной камеры" заполнено глиной. Выше располагается обширная, высотой около 1,5 м полая камера, перекрытая вверху еще одним слоем дерева. Сверху на перекрытие ямы насыпан слой грунта таким образом, что углубление рва в районе ямы сравнялось с окружающей поверхностью. На образовавшейся площадке возведено сооружение из глинобитных блоков в виде ложно-сводчатого купола.

Интересные сюжеты реконструкций могут быть связаны с обнаружением на погребальных комплексах остатков животных, преимущественно домашних (лошадь, крупный и мелкий рогатый скот, собака, кабан).* Эти находки, вероятно, объясняются "общеиндоевропейским представлением о загробном мире как пастбище, на котором пасутся души скота и жертвенных животных" [5]. Всего на комплексе 25 обнаружены остатки не менее НО особей животных, представленных в основном черепами и костями конечностей; другие части туш встречаются сравнительно редко, мало (в отличие от синташтинской традиции) и целых туш животных.

* Материалы обработаны Л.Л.Гайдученко

Таким образом, типичная для аркаимских некрополей практика жертвоприношений предполагает разделение жертвенного животного на три части: ритуальный "верх", среднюю часть и ритуальный "низ". Выделяется несколько типов жертвенников: сопроводительные, поминально-именные и поминально-родовые. Сопроводительные жертвенники располагаются на перекрытиях погребальных камер и являются остатками животных, забитых непосредственно во время ритуала похорон. Поминально-именные жертвенники сооружаются в небольших углублениях на древней поверхности у краев могильных ям. Такие жертвенники были адресованы конкретному погребенному, они могли сооружаться как одновременно с возведением надмогильной конструкции, так и позднее. К поминально-родовым жертвенникам мы относим жертвенники, устроенные в специальных крупных ямах, образующих планиграфически две дуги на южной периферии комплекса (рис. 1). В этом случае жертвоприношения и связанные с ними моления, вероятно, были обращены к какому-то обобщенному субъекту, скорее всего, к совокупности родовых предков. Южное расположение поминально-родовых жертвенников в микрокосме погребального комплекса позволяет предположить, что "страна предков" помещалась "аркаимцами" на юге.

Рис. 5

Интересно, что все поминально-родовые жертвенники, для которых удалось выяснить их внутригодичную датировку, были сооружены в весенний период. Таким образом, мы встречаемся здесь со следами сезонных обрядов почитания предков; такие обряды характерны для древних индоевропейцев [1; 9]. Судя по этнографическим аналогиям, эти обряды включали в себя обращенное к предкам моление о плодородии земли и стад и о всяческом благоденствии для живых. Связь образов предков и идеи плодородия объясняется, с одной стороны, древним представлением о социуме как о протяженном феномене, существующем не только "здесь", но и "там", а с другой стороны, "вовлеченностью умерших во внешний по отношению к коллективу природный мир" [10]. Завершая краткий обзор сюжетов, связанных с погребальной обрядностью "Страны городов", нужно подчеркнуть, что материалы раскопок на аркаимских и синташтинских некрополях ярко характеризуют общество "Страны городов" именно как общество (протогородской) цивилизации. Явление цивилизации (в историческом смысле) не только связано с эпохальными сдвигами в социально-экономической сфере, но и представляет собой новый тип творчества.

Суть в том, что до эпохи цивилизации человеческая культура предельно тесно связана с жизнью, осуществляется в формах жизни и не составляет отдельной самостоятельной сферы творчества. Здесь ведущая роль принадлежит не тексту, а контексту, огромна роль ментальных образов, непосредственных переживаний, вообще разнообразной конкретики жизни, состоящей из подтверждений мифов, "встреч" со сверхъестественными существами, осуществлений судьбы, примет и т.д. Это было время сравнительной простоты внешних форм и сложного внутреннего опыта, равнодушного к своим объективациям; как отмечают исследователи, человек "первобытной" культуры часто оказывается перед необходимостью впервые сформулировать свои идеи только в ходе опроса этнографа.

При переходе общества к состоянию цивилизации направленность и функции творчества резко изменяются. Теперь основной тенденцией творчества становится производство и продуцирование именно внешних форм на базе накопленного собственно "человеческого" опыта. Поэтому часто возникает ощущение, что первые цивилизации возникают как бы "вдруг" и "на пустом месте". Эти новые тенденции творчества ярко проявляются в создании городов, монументальной архитектуры (прежде всего, храмов), письменности или специализированного ремесла – то есть, в основных признаках цивилизации [8]. Особенно значимо появление города как нового "видимого" рукотворного мира, пришедшего на смену "невидимому" символическому универсуму первобытности.

Вероятно, эти же закономерности мы наблюдаем и в истории религии и обрядов древних индоевропейцев Евразийских степей. Материалы археологии свидетельствуют о сравнительной несложности обрядов населения степей как до, так и после эпохи "протогородов". Зато некрополи "Страны городов" отличаются сложными, зачастую монументальными погребальными сооружениями, богатством погребального инвентаря и обильными жертвоприношениями. Нужно заметить, что отправление погребального культа в "Стране городов" требовало колоссальных физических и материальных затрат; последние, впрочем, частично компенсировались ограблением могил и употреблением в пищу мяса жертвенных животных. Как показывают материалы, например, Синташтинского могильника, да и более поздних андроновских памятников, древние выкапывали котлованы для могильных ям при помощи деревянных кольев, отваливая пласты земли или просто разрыхляя почву; фунт из могильных ям поднимали наверх (или переносили с места на место при сооружении насыпей) мешками, сшитыми из кожи или шкур. Огромное количество труда, затраченное на отправление погребального культа, еще раз говорит о значительной роли мертвых в жизни "Страны городов".

Как отмечает П.Тиме, "древнейшие религиозные обряды индоевропейцев не предполагают храмов или идолов. Да и слово, обозначающее храм, здесь не реконструируется. Но это есть "богослужение", понимаемое как радушное принятие – вместе с пищей, состоящей из забитых животных и сопровождаемой декламацией гимнов, – "небожителей", приходящих, как это бывало, в гости к "смертным" [7J. Но интересно отметить, что в эпоху "протогородов" уже существует некое подобие храмов, и что идея храма как места присутствия сверхъестественного и как места соответствующего служения связывается здесь с погребальными комплексами. Это, прежде всего, Большой Синташтинский курган, представляющий собой величественное ритуальное сооружение, связанное с почитанием огня и, вероятно, мертвых, а также ритуальные "домики" на синташтинских грунтовых могильниках. Эту же самую идею мы обнаруживаем в традиции периодических обрядов почитания предков на могильнике Большекараганском (Аркаим).

Творчество в "Стране городов" носило совершенно "варварский" характер, как и вся эта "попытка цивилизации", осуществленная на сугубо "варварской" основе. Здесь не было того воздействия более развитых предшественников, которое испытали древние индоевропейцы в долине Инда, в Малой Азии, на Балканах и в Эгеиде. Этим отчасти и объясняется сравнительный аскетизм быта в "Стране городов", отсутствие предметов роскоши, развитых форм изобразительного искусства, письменности и т.д. Но именно своим "варварством" и интересен нам сегодня этот опыт сотворения "нового мира", этот странный "эксперимент", который поставила история в XVIII-XVI вв. до н.э. в Урало-Казахстанских степях.

ЛИТЕРАТУРА

1. Арутюнян Р.С. Некоторые особенности хеттских домашних праздников// ВДИ. 1992. №1.
2. Бартонек А. Златообильные Микены. М., 1991.
3. Винокуров В.А. Погребальные обряды Индоирана и Сибири в славянских эпосах. Симферополь, 1992.
4. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта. Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей. Челябинск, 1992. Т. 1.
5. Иванов Вяч.Вс. Реконструкция структуры, символики и семантики индоевропейского погребального обряда// Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Погребальный обряд. М., 1990.
6. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры// Проблема человека в западной философии. М., 1988.
7. Цит. по: Mallory J.P. In Search of the Indo-Europeans. Language, Archaeology and Myth. London, 1991.
8. Массон В.М. Первые цивилизации. Л., 1989.
9. Мейтарчиян М. Погребальный обряд иранских зороастрийцев Нового времени// Международная ассоциация по изучению культур Центральной Азии. Информационный бюллетень. М., 1990. Выи. 17.
10. Петрухин В.Я. Человек и животное в мифе и ритуале: Мир природы в символах культуры// Мифы, культы, обряды народов Зарубежной Азии. М., 1986.
11. Хук А.В. Курганные жители и путешествия к ним (По отчетам графа А.А.Бобринского 1901-1912 гг.)// Конференция "Реконструкция древних верований: источники, метод, цель". Л., 1990.

Г.Б. Зданович, И.М.Батанина

"СТРАНА ГОРОДОВ"
– УКРЕПЛЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ
ЭПОХИ БРОНЗЫ XVIII-XVI ВВ. ДО Н.Э.
НА ЮЖНОМ УРАЛЕ

"Страна городов" – условное название территории на Южном Урале, в пределах которой расположена компактная группа укрепленных поселений эпохи бронзы – памятников XVIII-XVI вв. до н.э. Они относятся к петровско-синташтинскому культурному пласту, открытие которого явилось знаменательной страницей в истории археологической науки и положило начало изучению новой категории памятников в археологии степей срединной Евразии.

Первые сведения о существовании древних фортификационных сооружений на территории Урал о-Казахстанских степей были получены в конце 60-х – начале 70-х годов нашего столетия в Северном Казахстане на реке Ишим (Г.Б.Зданович, С.Я.Зданович, В.Ф.Зайберт), когда при раскопках многослойных поселений II-I тысячелетия до н.э. Новоникольского и Боголюбово-I были зафиксированы оборонительные рвы, в заполнении которых содержалась керамика, известная по могильнику у села Петровка в Приишимье. В это же время на поселении Петровка-П был вскрыт целый комплекс фортификационных сооружений. Исследования Т.М.Потемкиной, Н.Н.Куминова, Н.К.Куликова поселения Камышное-П в Курганской области, В.В.Евдокимова и В.Н. Логвина в Кустанайской области в 70-х годах подтвердили вывод о существовании древнего строительного горизонта, к которому относились оборонительные сооружения.

Следующим важным этапом было открытие и исследование Синташ-тинского комплекса памятников, датированных в пределах второй четверти II тысячелетия до н.э. (В.Ф.Генинг, Г.Б.Зданович, В.В.Генинг). Комплекс включал укрепленное поселение, связанные с ним грунтовые и курганные могильники и храмовое сооружение – Большой Синташтинский курган-святилище. Изученные объекты содержали сложные древесно-земляные конструкции и многочисленный набор вещей из бронзы, кости, камня и глины, разнообразные жертвоприношения животных. Сегодня это один из самых богатых археологических объектов степей и лесостепей Евразии. Большинство элементов памятника оказалось возможным сопоставить и объяснить, опираясь на основные источники, характеризующие культуру ранних ариев, – "Ригведу" и "Авесту" (В.Ф.Генинг, Е.Е.Кузьмина). Однако ученые продолжали скептически смотреть на феномен Синташты, считая ее одиночным и необъяснимым явлением.

Рис. 1

В последнее десятилетие в степях Южного Урала и Зауралья накоплен обширный археологический материал, который может служить основанием для самых серьезных научных исследований. В частности, было открыто и тщательно изучено укрепленное поселение Аркаим (Г.Б.Зданович), ведутся раскопки культурного комплекса Устье – памятника этого же круга (Н.Б.Виноградов). Одновременно в археологическую науку Южного Урала была введена новая методика поиска и изучения памятников археологии, погребенных под наносами, – дешифрирование материалов аэрофотосъемки (И.М.Батанина). Это позволило открыть на Южном Урале целую страну укрепленных поселений XVIII-XVI вв. до н.э., названную впоследствии "Страной городов", при характеристике которой можно с уверенностью применять такие термины, как "ранняя государственность", "протоцивилизация", "протогород".

"Страна городов" протянулась вдоль восточных склонов Урала с севера на юг на 400 км и на 100 -150 км с запада на восток. Сегодня известно 17 пунктов с 21 укрепленным поселением, а также многочисленными селищами и могильниками.

Территория "Страны городов" характеризуется определенным комплексом физико-географических признаков, которые и предопределили условия жизни людей эпохи бронзы, традиции хозяйства и фадостроения, их уровень культуры.

"Страна городов" расположена на восточном склоне Южного Урала, глубинное геологическое строение которого предопределило появление многочисленных месторождений меди. При формировании пенеплена руды были "выведены" на дневную поверхность. В условиях жаркого и влажного климата мезозоя под действием экзогенных процессов возникли обогащенные вторичные медные руды (малахит, азурит), удобные для добычи и переработки.

Специалисты по ландшафтному районированию определяют этот район как зону, пограничную между степью и лесостепью. В настоящее время леса сохранились лишь вдоль зоны Урало-Тобольского водораздела, где на куполовидных поднятиях, сложенных гранитами, произрастают реликтовые хвойные боры и смешанные леса, окруженные зонами вторичных лиственных лесов и осиново-березовых колков. Количество лесов уменьшается с севера на юг, а в широтном направлении – по мере удаления от линии водораздела. По заключению специалистов, занимающихся дешифрированием космических снимков, зона распространения сплошного леса в прошлом была намного шире и подходила вплотную к тем местам, где расположены памятники "Страны городов" (Н.ВЛевит). Наличие леса вблизи поселений являлось важной предпосылкой для строительства городов и предопределило характер традиций фадостроения. Как показали раскопки Аркаима и работы по реконструкции аркаимского жилого дома, при его возведении был затрачен внушительный объем дерева – около 100 кубометров (Г.Б.Зданович, А.И.Гутков). Из дерева строились колесницы, срубы в пофебениях и колодцах и т.д.

Рис. 2

Вся территория "Страны городов" располагается в пределах Зауральского пенеплена, сформированного в мезозое в результате длительного процесса выравнивания гор. Рельеф района – слегка всхолмленная равнина с хорошо разработанными, террасированными долинами рек с пологими склонами. Вершины Урало-Тобольского водораздела, простирающегося с севера на юг, располагаются на высотах 400-600 м над уровнем моря. Максимальные превышения вершин над урезом воды достигают 140 м, в среднем – 30-40 м. "Страна городов" занимает водораздел азиатских и европейских рек. Здесь смыкаются воды севера и юга, воды Каспия и Северного Ледовитого океана. Бассейну реки Урал принадлежат реки Гумбейка, Зингейка, Большая и Малая Караганки, Суундук. Бассейн реки Тобол представляют реки Уй, Тогузак, Синташта, Берсуат, Караталы-Аят, Карагайлы-Аят, Камысты-Аят, Арчаглы-Аят. Все они берут начало на гранитах, что во многом предопределяет высокое качество воды. Пологие долины рек с обширными заливными лугами, широкие степные пространства являлись необходимым условием для развития скотоводства.

По материалам поселения Аркаим, основу стада составлял крупный и мелкий рогатый скот. Коневодство имело два направления: мясное и военно-производственное. В целом скотоводство носило придомно-отгонный характер.

Таким образом, на территории "Страны городов" существовали все необходимые условия для возникновения феномена Синташтинско-Аркаимской культуры: близость лесов (строительный материал и топливо), обширные и богатые пастбища, качественная питьевая вода, наличие медных руд и кремневых пород, использовавшихся для изготовления предметов вооружения – наконечников стрел и копий.

Рис. 3

Рис. 4

Территория "Страны городов" пока еще недостаточно обследована. С уверенностью можно говорить, что не все укрепленные поселения открыты, некоторые из них навсегда погибли для науки – разрушены природными процессами или современными постройками. Однако уже сейчас можно утверждать, что укрепленные центры в пределах "Страны городов" располагались на расстоянии 40-70 км друг от друга. Средний радиус освоенной территории каждого административно-хозяйственного центра составлял примерно 25-30 км, что соответствует расстоянию одного дневного перехода. В этих пределах в окрестностях "города" располагались сезонные стоянки скотоводов и рыболовов, строились небольшие неукрепленные поселения людей, которые были тесно связаны в хозяйственном, военном и религиозном отношении с "городом-крепостью", с "городом-храмом".

Аэрофотоснимки показывают, что "города" имеют различную планировку – овал, круг, квадрат. Расположение домов и улиц диктуется конфигурацией фортификационных сооружений. Самыми ранними из обследованных памятников "Страны городов", вероятно, являются поселения с овальной планировкой, затем появляются круговые и квадратные поселки. Все они, безусловно, относятся к одному культурно-историческому пласту. Различная геометрическая символика, выраженная в архитектурно-пространственных характеристиках "городов", отражает, скорее всего, отличительные особенности религиозного мировоззрения.

Рис. 5

Наиболее полную информацию об устройстве "города"-крепости представляет поселение Аркаим, которое было обнесено двумя кольцами оборонительных стен и рвов. За каждой стеной по кругу располагались жилища. В центре находилась подквадратная площадь.

Недалеко от поселений – от нескольких десятков метров до километра – обычно располагаются некрополи. В основе планировки погребального комплекса-кургана лежит круг с четко выраженным квадратом в центре, подчеркнутым контуром крупных могильных ям, деревянными перекрытиями, грунтовыми выкладками.

Такая планировка близка принципу Мандалы – одного из основных сакральных символов буддийской философии. Само слово "мандата" переводится как "круг", "диск", "круговой". В "Ригведе", где оно впервые встречается, слово имеет множество значений: "колесо", "кольцо", "страна", "пространство", "общество", "собрание"...

Универсальна интерпретация Мандалы как модели Вселенной, "карты космоса", при этом Вселенная моделируется и изображается в плане с помощью круга, квадрата или их сочетания. Аркаим и его жилища, где стена одного дома является стеной другого, вероятно, отражают "круг времени", в котором каждая единица определяется предыдущей и определяет последующую.

В "Стране городов" поражает не богатство материальной культуры -поражает ее удивительная духовность. Это особый мир, где духовностью насыщено все – от поселенческой и погребальной архитектуры до скульптурных изображений человека, выполненных из камня. Можно утверждать, что мировоззренческие системы, сформировавшиеся в аркаимское время, на тысячи лет вперед определили развитие человеческих сообществ в степной Евразии и, вероятно, далеко за ее пределами.

Исследования оборонительных укреплений-валов и рвов как Аркаима, так и других поселений показывают, что им сопутствуют богатые жертвенные комплексы – части крупного и мелкого рогатого скота, сосуды, вещевой инвентарь, мощные прокалы. Все это свидетельствует о разнообразных ритуальных действиях и богатой культовой практике, связанной с фортификационными сооружениями.

Могильники, связанные с "протогородами", отражают высокий уровень социальной дифференциации аркаимско-синташтинского общества. Здесь, наряду с могилами простых людей, можно видеть погребения жрецов и воинов, захороненных с колесницами и лошадьми, богатым набором вооружения и символами власти.

Открытие "Страны городов" остро поставило вопрос об этнической принадлежности ее носителей. Какой народ был создателем уникальной культуры?

По данным исследования антропологических материалов (остатков человеческих скелетов), население протогородских центров Южного Зауралья XVIII-XVI вв. до н.э. было европеоидным, без заметных признаков монголоидных черт (Р.Линдстром). Типичный краниологический тип характеризуется очень длинным и узким (или очень узким) и довольно высоким черепом. Средний рост взрослых мужчин устанавливается в пределах 172-175 см, женщины немного ниже, в среднем 161-164 см.

Аркаимский тип человека близок: населению древнеямной культуры, которое занимало обширные области евразийских степей в энеолите и раннем бронзовом веке. Нужно отметить сходство аркаимцев с более поздним срубным населением Поволжья и людьми эпохи бронзы Западного Казахстана. Степень сходства с андроновским населением Южной Сибири и Восточного Казахстана ("андроновский антропологический тип", по Г.Ф.Дебецу) значительно меньше, чем с людьми бронзового века, которые проживали к западу от Уральского хребта.

Судя по костным остаткам, население Зауралья отличалось хорошим здоровьем. Несмотря на отмеченные общие черты, люди "Страны городов" значительно отличались друг от друга, и говорить о едином физическом типе нельзя. Это еще раз заставляет подчеркнуть сложный состав генетической популяции людей – создателей синташтинско-аркаимской цивилизации.

Сегодня, имея огромный археологический материал, можно с большим основанием вернуться к разработке научной гипотезы о южно-уральской прародине арийских племен.

География глубинных пластов "Ригведы" и "Авесты" вполне совместима с исторической географией Южного Урала XVIII-XVI вв. до н.э. Здесь есть и своя святая гора Хара, и семь рек, и озеро Варукаша. Не исключено, что в географической традиции "Авесты" многое идет еще от эпохи палеолита, когда мощный ледниковый щит простирался с запада на восток по линии, которая сегодня условно разделяет Южный и Средний Урал,

Предлагаемые иллюстрации предоставляют читателю редкую возможность взглянуть на страну легендарных создателей "Ригведы" и "Авесты" с высоты птичьего полета.

АЛЕКСАНДР ДМИТРИЕВИЧ ТАИРОВ,

кандидат исторических наук, археолог, преподаватель Челябинского государственного университета, руководитель отряда по исследованию памятников раннего железного века степной полосы Евразии.

 

ИЛЬЯ ЭДУАРДОВИЧ ЛЮБЧАНСКИЙ,

археолог, старший научный сотрудник природно-ландшафтного и историко-археологического центра "Аркаим".

 

АРКАИМСКАЯ ДОЛИНА
В РАННЕМ ЖЕЛЕЗНОМ ВЕКЕ

Памятники финальной бронзы, типа поселения Черкасы и поселений в Аркаимской долине, ярко свидетельствуют о расцвете комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства. В это время были широко освоены долины почти всех более или менее крупных рек степной зоны, Развитие земледелия и особенно пастушеского скотоводства позволяло людям жить достаточно крупными коллективами.

Однако быстрый рост стад вел к истощению близких к поселениям пастбищ, необходимости их частой смены. Кроме того, в конце II – начале I тысячелетия до н. э. в евразийских степях происходят кардинальные природно-климатические изменения. Все это привело к заметной трансформации хозяйственной деятельности населения. В составе стада, в условиях отсутствия сенокошения, ограниченного объема запасаемых кормов, все большую роль начинают играть животные более подвижные и приспособленные к добыванию подножного корма из-под снега (тебеневки) – лошади и овцы. В скотоводстве, наряду с придомным пастушеским, появляется и приобретает все больший вес отгонное скотоводство, постепенно принимающее форму полукочевого. Часть скота (особенно лошади и мелкий рогатый скот) под наблюдением пастухов на зиму отгоняется далеко на юг, в районы низовий Сырдарьи и Приаралье. Летом же они пригоняются к стационарным долговременным поселкам, жители которых продолжают заниматься земледелием и придомным скотоводством, разводя по преимуществу крупный рогатый скот.

Продолжающееся изменение экологической обстановки в степи влечет за собой увеличение подвижности населения – все большая часть человеческих коллективов начинает перемещаться со своими стадами, а роль земледелия в новых условиях постепенно падает. Большие стационарные поселки с крупными глубокими жилищами забрасываются. На смену им приходят небольшие и неглубокие сезонные жилища (подобные раскопанным в Кустанайской и Челябинской областях – Загаринка, Кинжитай) или временные (летние) сооружения на поверхности. От последних сохраняется лишь бытовой мусор – прежде всего керамика. Причем сама форма сосудов и их орнаментация претерпевают определенные изменения. Керамика этого времени, синхронная нурской в Поволжье и донгальской в Центральном Казахстане, обнаружена в самых верхних слоях городища Аркаим. Здесь, вероятно, находилась небольшая летняя стоянка скотоводов с легкими наземными или слегка углубленными жилищами.

В этот период широко осваиваются пространства между Уралом и Аральским морем, вырабатывается наиболее рациональный видовой состав стада, определяются самые удобные маршруты перегона стад, места водопоев и временных стоянок, летних и зимних пастбищ. Таким образом, идет формирование пастбищно-кочевой системы, или системы посезонного распределения пастбищ и водных источников. Для нее характерно меридиональное кочевание, постоянные маршруты передвижений, строго определенные летние и зимние пастбища (эта система, сложившаяся в конце эпохи бронзы, просуществовала почти без изменений вплоть до начала XX века). Процесс этот завершился в первой четверти I тысячелетия до н. э., когда все население урало-казахстанских степей переходит к кочевому скотоводству. Теперь все население вместе со своим скарбом в течение круглого года передвигается вслед за стадами.

Изменения в хозяйстве повлекли за собой и значительные изменения в материальной и духовной культуре населения. К постоянным передвижениям были приспособлены жилища – легкие, каркасные, свободно разбирающиеся или установленные на повозках. Исчезают многочисленные орудия, предназначенные для обработки земли, сенокошения, переработки зерна и т.п. Хозяйственная утварь становится более легкой, приспособленной к кочевому быту. Изготавливается она теперь преимущественно из дерева и кожи.

Развитие номадизма неизбежно вызывало столкновения между двигающимися со своими стадами пастухами и жителями тех земледельческо-скотоводческих поселков, через земли которых они проходили. Вооруженные конфликты возникали и между различными группами скотоводов за лучшие пастбища, водопои, наиболее удобные маршруты перегона стад. Да и сами стада были желанной добычей, позволяющей быстро и без значительных усилий повысить свое благосостояние.

Постоянная опасность столкновений заставляла уделять особое внимание военному делу и вооружению. В этот период, вероятно, идет активный поиск новых, более совершенных форм оружия. И уже в VIII-начале VII вв. до н. э. мы видим достаточно развитый комплекс вооружения как для боя на ближней, так и на дальней дистанции. Основной боевой единицей в этих постоянных столкновениях выступает всадник, вооруженный луком и стрелами (с бронзовыми двухлопастными втульчатыми, трехлопастными и трехгранными черешковыми наконечниками различных типов), бронзовым, а позже железным кинжалом. Ведение конного боя требовало и большей слаженности действия человека и лошади. Новые требования, предъявляемые к более точному и тонкому управлению лошадью, привели к появлению нового комплекса конской узды. Совершенствование его, так же как и оружия, не прекращалось на протяжении всего периода раннего железа (VIII в. до н.э. – IV в. н. э.).

Ранние кочевники Южного Зауралья имели летние пастбища в богатых травой и водой степных и южных лесостепных районах, прилегающих к Уралу с востока. На зиму они со своим скотом уходили далеко на юг. Здесь, в Приаралье, в низовьях Сарысу и Чу, по среднему и нижнему течению Сырдарьи, располагались их зимние пастбища. Приходя сюда, они вступали в разнообразные взаимосвязи с кочевыми и полукочевыми племенами, жившими в этих районах постоянно, а также с племенами, ежегодно откочевывающими сюда на зимовку с территории Северного и Центрального Казахстана. На этой основе, при генетической близости и примерно одинаковом уровне социально-экономического развития, формируется та общность материальной и духовной культуры, которая позволяет включать ранних кочевников Южного Зауралья в сакскую историко-этнографическую область. Эта область в свою очередь является составной частью огромного скифо-сибирского мира степной Евразии от Монголии до Карпат.

Наиболее ранним из исследованных памятников эпохи ранних кочевников в Аркаимской долине является I Александровский курган-кенотаф, раскопанный в 1990 году (рис. 1). Кенотаф ( с греческого – "пустая могила") – погребальный памятник, не содержащий тела умершего. Сооружался в том случае, когда прах покойного по тем или иным причинам оказывался недоступным для погребения. Кенотаф строился и в тех случаях, когда человек умирал далеко от родины и перевозка его тела представлялась невозможной. Таким образом, кенотаф – это последнее прибежище души умершего на его родине.

Курган расположен на вершине сопки в 1, 5 км на северо-восток от поселка Александровского, на правом берегу реки Большая Караганка. Современный его диаметр 12,5 м, высота 0, 45 м. Насыпь округлой формы, хорошо задернована. В центре ее фиксировался провал глубиной О, 3 м. После вскрытия насыпи, состоявшей из большого количества камня средних и крупных размеров и темно-серого щебнистого суглинка, выявлена могильная яма. Яма была забутована крупным камнем, у дна имела подпрямоугольную, с сильно скругленными углами, форму и размеры 1, 45 х 2,35 м, глубину 1,1 -1,5 м от уровня древней поверхности. Ориентирована она почти по линии восток-запад (рис. 1, 3). В заполнении могильной ямы встречено большое количество мелкого угля, главным образом, у стенок (особенно у северной). В придонной части у юго-восточного угла ямы, вплотную к южной стенке, обнаружен лепной плоскодонный сосуд с трубчатым носиком-сливом (рис. 1,4). Остатки погребенного отсутствовали.

Рис. 1

Рис. 1. I Александровский курган. 1 – общий план кургана, 2 – разрез насыпи, 3 – план могильной ямы, 4 – глиняный сосуд

Время сооружения кургана определяет как сама погребальная конструкция, так и найденный в ней сосуд. Ориентировка могильных ям по линии восток-запад характерна для ранних кочевников Южного Зауралья второй половины VI-V вв. до н. э. С конца V-начала IV вв. до н. э. могильные ямы ориентированы, как правило, по линии север-юг [1, с. 91-94]. Сосуды с трубчатым носиком-сливом появляются на наших территориях с конца VI в. до н. э. и бытуют в течение V в. до н. э. По своей форме и пропорциям сосуд из I Александровского кургана наиболее близок сосудам этого типа из памятников V в. до н. э. Южного Урала и Поволжья [2, табл. 7, 35].

Конец VI в. до н. э. знаменуется значительным изменением этнокультурной ситуации в Урало-Аральском регионе, вызванным новой исторической обстановкой на его южных границах. Активная завоевательная политика Ахеменидов в Средней Азии во второй половине VI в. до н. э. привела к покорению ее земледельческих областей, в том числе Хорезма, поражению ряда сакских племен и установлению контроля над ними. В результате этого часть кочевых и полукочевых племен среднеазиатского междуречья и равнин к востоку от Каспия вынуждена была покинуть свои прежние места обитания. Некоторые из них вошли в состав номадов, кочевавших между Южным Уралом и Приаральем (какие-то группы вошли в объединение южнозауральских племен, какие-то – южноприуральских), а другие оказались даже в зауральско-западносибирской лесостепи. Немаловажную роль в этих передвижениях сыграло, возможно, улучшение экологической ситуации в степи.

С включением части среднеазиатских племен в состав зауральских и приуральских кочевых объединений следует, вероятно, связывать появление на территории Южного Урала ряда особенностей погребального обряда и некоторых новых форм инвентаря. Особенностей и форм, неизвестных здесь ранее и связанных своим происхождением со Средней и Передней Азией. К таким новым формам относятся и сосуды с трубчатым носиком-сливом. Следует отметить, что уход части среднеазиатских кочевников с прежних мест обитания на Южный Урал не повлек за собой разрыва их традиционных экономических и культурных связей с земледельческими областями, особенно Хорезмом. Именно с этого времени фиксируются устойчивые взаимосвязи номадов Южного Урала с земледельческими государствами Средней Азии и Ближнего Востока [1, с. 277-285].

Значительное влияние на формирование особенностей культуры кочевников Южного Урала конца VI-V вв. до н. э. оказало, вероятно, население западных районов Евразии. Еще в предыдущее время между племенами, кочевавшими в Урало-Аральском регионе, и кочевниками Северного Причерноморья, Прикавказья и Северного Кавказа, населением лесостепного Поднепровья существовали какие-то, пока не совсем ясные, связи. Отражением их являются, возможно, находки предметов сакского облика в комплексах VII-VI вв. до н. э., исследованных на этих территориях. Эти связи, скорее всего, были обусловлены потребностями в цветном металле. Анализ металла из краснознаменских курганов (Северный Кавказ) середины – конца VII в. до н. э. показал, что, во-первых, этот металл происходит, вероятнее всего, из рудных месторождений на севере Мугоджар и неясного источника, расположенного к востоку от Урала; во-вторых, близок металлу синхронных памятников Северного Кавказа и Украины [3, с. 115-116]. Но особенно прочными и стабильными эти связи становятся после возвращения скифов из переднеазиатских походов, в период активного их проникновения в Северное Причерноморье и лесостепное Поднепровье. Со второй половины VI в. до н. э. начинает активно функционировать "торговый путь Геродота", предыстория которого уходит в эпоху бронзы. Он связывал степи Северного Причерноморья, лесостепные районы Поднепровья и Подонья с Южным Приуральем и Зауральем. Основными целями скифских "купцов" были золото, пушнина и медь.

Результатом всех этих процессов явилось сложение двух крупных объединений кочевников: в Южном Приуралье с центром на Илеке и в Южном Зауралье с центром в южных районах нынешней Челябинской области и Северо-Восточном Оренбуржье. Эти два объединения, развивавшиеся в тесном взаимодействии друг с другом, составляли, вероятно, этнопотестарную общность типа племенного союза с иерархической структурой. Кочевники Южного Зауралья и примыкающих к нему районов Оренбуржья и Илека явились той средой, в которой вызревали черты раннесарматской (прохоровской) археологической культуры. Окончательное сложение этой культуры относится ко второй половине IV в. до н. э.[4]. Памятники ранних сарматов на территории заповедника представлены погребениями в I и II Утяганских курганах [5, с. 38-41].

I Утяганский курган расположен в 4, 6 км на юго-восток от поселка Александровского, на правом берегу реки Утяганки, в 0, 75 км от нее, на вершине небольшой возвышенности в одном км от реки. Современный его диаметр 10 м, высота около О, 3 м (рис. 2). Сооружен курган еще в эпоху бронзы. В раннем железном веке вся северо-восточная часть его насыпи была разобрана до материка. Здесь была вырыта могильная яма. После совершения захоронения пространство над ней и вокруг нее забутовали камнем и засыпали суглинком с щебнем. Могильная яма относится к типу ям с подбоем (рис. 2, Н). Входная яма подпрямоугольной, с сильно скругленными углами, формы, размерами 1, 6 х 0, 65 м, ориентирована по линии СВВ-ЮЗЗ. У южного ее края на древней поверхности лежал череп лошади. На глубине О, 65 м вдоль юго-восточной продольной стенки ямы фиксировалась ступенька шириной до 0, 25 м и высотой 0, 15м. На ней почти вертикально стояли два бревна, еще одно бревно зафиксировано в погребальной камере у ступеньки. В северо-западной стенке ямы имелся небольшой подбой глубиной до 0, 25 м и высотой не менее О, 3 м. Погребальная камера имела неправильную овальную форму, размеры 1, 48 х 0, 8 м, ориентировку по линии СВВ-ЮЗЗ. В ней расчищен костяк ребенка, лежащий вытянуто на спине, черепом на ЮЗЗ. У правого колена погребенного зафиксирован круглодонный деревянный сосуд. У правого плеча находились кости передней ноги барана и ребро лошади. Поверх них лежал железный однолезвийный нож без выделенной рукояти с кольцевым навершием (рис. 2, 2). В области шеи обнаружены две белые бусины (рис. 2, 1).

Могильные ямы с подбоем вдоль длинной стенки, помещение в могильную яму вместе с погребенным передней ноги барана с лопаткой, поверх которых находится железный нож, характерны для раннесарматской (прохоровской) археологической культуры Южного Урала IV-II вв. до н. э. [6, с. 20, 24; 7, с. 170-175]. Бронзовые и железные ножи с кольцевым навершием известны в памятниках татарского и послетагарского времени (III-I вв. до н. э.) Южной Сибири. В Казахстане и на Алтае железные ножи с кольцевым навершием укороченных пропорций в V-IV вв. до н. э. приходят на смену бронзовым этого типа предшествующего времени. Такие железные ножи известны и у сарматов Южного Урала. Форма ножа, а также ориентировка костяка черепом на ЮЗЗ позволяют отнести погребение в кургане к началу прохоровской культуры, ко времени IV-III вв. до н. э.

П Утяганский курган расположен в 4, 0 км на восток от поселка Александровского, в 1,0 км от правого берега реки Утяганки. Современный диаметр кургана 9 м, высота 0, 2 м (рис. 3). Насыпь кургана, сложенная из темной гумусированной супеси, перекрывала могильную яму, относящуюся, вероятно, к типу могильных ям с подбоем. Зафиксированы два вертикальных столбика, отделявших погребальную камеру от дромоса. Могильная яма сильно повреждена грызунами и грабительскими раскопками. Форма ее зафиксирована у дна – удлиненно-подпрямоугольная. Ориентирована она по линии СВ-ЮЗ. Размеры ямы 1, 15 х 2, 1 м. На ее дне, на глубине 1, 5 м от уровня древней поверхности, расчищены остатки разграбленного погребения (рис. 3, 4). Судя по сохранившимся в непотревоженном положении костям, погребенный был уложен вытянуто на спине, головой на юго-запад. Дно погребальной камеры прокалено. В заполнении найден бронзовый трехлопастной наконечник стрелы со скрытой втулкой и опущенными ниже втулки шипами (рис. 3, 5). Конструкция погребального сооружения, похоронный обряд и наконечник стрелы позволяют датировать данный комплекс IV в. до н. э. В раннем средневековье (IV-VI вв. н. э.) в насыпь кургана были впущены еще два погребения (рис. 3, 2, 3), а на его поверхности сооружена каменная прямоугольная оградка.

Период IV-II вв. до н. э. в истории Южного Зауралья характеризуется постоянными передвижениями и оттоком большей части его населения в сопредельные области. Около середины IV в. до н. э. началось массовое переселение южнозауральских кочевников на запад и юго-запад, в степные районы Южного Приуралья, а на рубеже IV-III вв. до н. э. – и в лесостепь Приуральской Башкирии. Этот процесс нашел отражение в резком уменьшении количества памятников раннееарматского времени в Южном Зауралье и Восточном Оренбуржье, в прекращении функционирования всех известных могильников в Юго-Восточной Башкирии. Одновременно растет число раннесарматских погребений в Южном Приуралье, начинается передвижение кочевников этого региона на запад, в Нижнее Поволжье. В лесостепи Приуральской Башкирии возникают такие крупные памятники III-II вв. до н. э., как могильники Старые Киишки, Бишунгарово [8; 9]. Передвижение населения из Южного Зауралья (включая и Юго-Восточную Башкирию) в лесостепные районы Приуралья нашло отражение и в антропологическом материале. С этими подвижками населения степной и лесостепной полосы Зауралья в конце IV – начале III вв. до н. э. рядом исследователей связывается и передвижение древних венгров в Южное Приуралье и степную часть Приуральской Башкирии.

Рис. 2

Рис. 2. I Утяганский курган. I – план и разрез кургана, II – план и разрез могильной ямы, 1 – бусы (стекло), 2 – нож (железо)

Рис. 3

Рис. 3. II Утяганский курган. 1- план и разрез кургана, 2, 3 – погребения раннего средневековья, 4 – погребение IV в. до н. э., 5 – наконечник стрелы (бронза), б – керамический сосуд из раннесредневекового погребения

Как уже отмечалось, кочевники, проводившие лето в Южном Зауралье, на зиму перекочевывали в северное и северо-восточное Приаралье, на среднюю и нижнюю Сырдарью, в Кызылкумы, низовья Чу и Сарысу. Расположение их зимних пастбищ вблизи земледельческих оазисов Средней Азии благоприятствовало активным контактам кочевого и оседлого населения, налаживанию тесных экономических, культурных и военно-политических связей [10].

Греко-македонское завоевание Средней Азии в конце IV в. до н. э. и последовавшие после смерти Александра Македонского войны за передел сатрапий между его полководцами, борьба Бактрии и Парфии за независимость разорвали единство оседлых и кочевых народов, составляющих единый хозяйственный организм. Стремясь восстановить разрушенные экономические связи, южнозауральские кочевники все активнее внедряются в кочевой и полукочевой мир Средней Азии. Часть из них остается здесь постоянно, переходя к полукочевому скотоводству или, оседая на землю, начинает заниматься земледелием. Определенную роль в этом движении кочевых племен к земледельческим оазисам сыграло и ухудшение экологической ситуации, вызванное начавшимся усыханием евразийских степей. Уже с конца III в. до н. э. орды кочевников, находящиеся на границах земледельческих областей, представляли реальную угрозу государственным образованиям Средней Азии. Толчком к массовому переселению номадов Нижней и Средней Сырдарьи в земледельческие области Средней Азии послужил, скорее всего, приток во второй половине II в. до н. э. новой волны кочевников с востока, известных по китайским источникам под именем юечжи. Они вытеснили местные племена и кочевавших здесь южнозауральских номадов из занимаемых районов далеко на юг.

Под ударами юечжи и вошедших в их состав среднеазиатских кочевников, в том числе и племен Южного Зауралья, пало крупнейшее государство эллинистического мира – Греко-Бактрия.

Нашествие юечжи вынудило часть южнозауральских кочевников передвинуться в зауральско-западносибирскую лесостепь, где они вошли в состав местного населения. Оставшиеся же на родных кочевьях немногочисленные их группы были, вероятно, включены в состав пришлых племен и довольно быстро ими ассимилированы. Поэтому уже со второй половины II в. до н. э. Южное Зауралье и Восточное Оренбуржье становится местом летовок пришлых с востока номадов, включивших в свой состав и остатки местного населения.

Кочевники Южного Зауралья VIII-II вв. до н. э. вели свое происхождение от племен эпохи бронзы этого региона. Территории в Приаралье были лишь наиболее удобными зимними пастбищами для их многочисленных стад. На севере же, на восточных отрогах Урала, там, где находились летние пастбища, где были могилы далеких предков, располагались и их родовые кладбища. Здесь, согласно представлениям кочевников, находились родные кочевья. Для пришедших на эти территории во второй половине II в. до н.э. племен родина была далеко на Востоке. Южное Зауралье для них – лишь место наиболее удобных и богатых летних пастбищ – не более. Центром своего этно-политического объединения они избрали Приаралье, нижнюю и среднюю Сырдарью, поближе к оседло-земледельческим областям Средней Азии. Здесь появляются и их родовые кладбища. Вероятно этим, а также немногочисленным населением, продолжавшим кочевать между Уралом и Приаральем в условиях засушливой степи, объясняется почти полное отсутствие памятников среднесарматского времени (конец II в. до н. э. – II в, н. э.) в Южном Зауралье. К настоящему времени на этой обширной территории, несмотря на достаточно планомерные археологические раскопки, выявлено не более двух десятков памятников этой эпохи.

Вновь зауральские степи оживают лишь во II-IV вв н. э. Именно в это время завершается в зауральских степях аридизационный кризис, степь постепенно оживает и все более и более становится пригодной для жизни и жизнедеятельности человека. И не случайно резко увеличивается количество курганных групп и курганных могильников. Процесс нового освоения степей Зауралья номадами прослеживается статистически. Как уже говорилось, со II в. до н. э. жизнь в зауральской степи замерла почти на четыре столетия. В последующем, во II-IV вв. н. э., количество памятников номадов возросло почти в семь раз и составило 132 погребальных комплекса. В советской археологической литературе этот период получил название "позднесарматской культуры". Однако для этого же периода некоторые исследователи ввели понятие "гунно-сарматского времени". Развернувшаяся дискуссия на сегодня еще не завершена, и поэтому оба понятия имеют право на существование. Среди археологических памятников гунно-сарматского периода, которые расположены в зоне заповедника Аркаим, наиболее интересным являются 11 курганов Большекараганского могильника II-III вв. н. э. и впускное погребение II Утяганского кургана IV-VI вв. н. э.

Большекараганский могильник был открыт разведочным отрядом Уральской археологической экспедиции (г.Екатеринбург) в 1971 году при обследовании зоны затопления проектируемого водохранилища на реке Большая Караганка. Первоначально было открыто 15 курганов. В 1987 году отрядом Урало-Казахстанской археологической экспедиции проведено дополнительное обследование могильника и выявлено еще 9 курганов. В этом же году было исследовано 11 курганов, относящихся к гунно-сарматскому периоду [10].

Могильник расположен на левом берегу реки Большая Караганка в 3, 5 км от поселка Александровского Кизильского района Челябинской области. Территория памятника располагается на мысообразной площадке первой надпойменной террасы, на высоте 4 м от уреза воды.

Могильник состоит из двух групп курганов: северной и южной. По форме насыпи курганы делятся на 4 типа: овальные, округлые, кольцевые оградки и подпрямоугольные. Все насыпи курганов земляные и хорошо задернованы. Конструкции надмогильных сооружений простые и сложные. Простые представляют собой лишь земляную насыпь, под которой, обычно в центре и близко к нему, расположена могильная яма. Сложные конструкции курганов представлены также земляными насыпями, но еще имеют рвы и валы. По своей планировке рвы могут представлять собой ограды подквадратной или подпрямоугольной формы, в которых сделаны входы.

Погребальные камеры курганов Большекараганского могильника однотипны, с небольшими модификациями. Все они узкие, длинные, прямоугольной формы. В качестве дополнения могильные ямы имеют ниши, заплечики, или в них устроен подбой (рис. 4, II; 5, II). Все ямы имеют меридиональное расположение с небольшим отклонением к западу. Положение костяков стандартно. Они лежат на спине, в вытянутом положении и ориентированы головами на север. В самом богатом кургане могильника девочка 11 лет лежала в деревянной колоде (рис. 4). В ряде насыпей и могиле кургана 7 зафиксированы следы огня.

Погребальный инвентарь весьма разнообразен: это и золотые подвески, инкрустированные зернью; бронзовые зеркала с элементами китайской орнаментики; египетские мозаичные и стеклянные с внутренней позолотой бусы; украшения из халцедона и голубого опала и многое другое, что характеризует образ жизни и быт кочевого населения зауральской степи (рис. 4; 5).

Своеобразным и интересным представляется керамический комплекс могильника, который насчитывает 10 сосудов, кружку, курильницу, крышку и пудреницу. Весь керамический комплекс делится на две большие категории: горшки и кувшины. Горшки, как правило, лепные, неорнаментированные, с прямой или отогнутой шейкой, с широко раздутым туловом или яйцевидные, средних и крупных размеров. Наибольший интерес представляет небольшой плоскодонный сосуд с петельчатой ручкой. Тулово его шаровидной формы, плавно переходящее в покатые плечики и невысокую отогнутую шейку. Венчик сильно отогнут наружу. Сосуд орнаментирован тремя горизонтальными линиями и треугольниками, вершинами вниз, заполненными точечными наколами (рис. 5, 14).

Такая категория керамики, как кувшины, представлена гончарными и кувшинами ручной лепки, красно- и сероглиняными, орнаментированными и неорнаментированными. Все кувшины плоскодонные. Единичный характер кувшинов дает возможность их описать более подробно.

Рис. 4

Рис. 4. Большекараганский могильник. Курган 8 (по С. Г. Баталову). I – план и разрез кургана, 11 – план и разрез могильной ямы, 1-60 – инвентарь; 1, 4 – опал, 2, 57 – хрусталь, 3, 49-52 – глина, 5, 53, 58-60 – бронза, 6-10 – золото, стекло, 11-48 – стекло, 56 – раковина, 54, 55 – железо

Рис. 5

Рис. 5. Большекараганский могильник. Курган 18 (по С. Г. Баталову). 1 – план и разрез кургана, 11 – план и разрез могильной ямы, 7-75 – инвентарь; 1,4 – бронза, 2, 3 – железо, 5-15 – глина

Кувшины кургана 18:

– высокий плоскодонный сероглиняный кувшин с ручкой, с сильно раздутым туловом, плавно переходящим в покатые плечики. Горло кувшина бицилиндрическое. Верхний цилиндр украшен тремя горизонтальными желобками (аналогичное украшение имеет и лепной красноглиняный кувшин из детского погребения кургана 19), венчик вертикальный, округлый. Ручка соединяет нижнюю часть горла с серединой плечиков и имеет коленчатую форму сильно стилизованного животного (рис. 5, 10; 6). Подобный тип кувшинов имел широкое распространение в памятниках II-IV вв н. э. на территории Северного Кавказа, Предкавказья, Западного Казахстана и Нижнего Поволжья;

– плоскодонный красноглиняный кувшин с биконическим туловом и резким переходом в прямое горло. Венчик резко отогнут наружу. Ручка в сечении подпрямоугольная. Кувшин орнаментирован по плечикам, под горлом проходят три горизонтальные прочерченные линии, от которых спускаются равнобедренные треугольники, образованные пересекающимися линиями и расположенные вершинами вниз. Внутренняя часть треугольников заполнена точечными наколами. Под треугольниками проходят две параллельные горизонтальные линии (рис. 5, 15; 6). Формологически этот сосуд уходит своими корнями в формы керамики, которые происходят из памятников Тувы, Западной Монголии и бассейнов нижней и средней Сырдарьи.

Рис. 6

Рис. 6. Большекараганский могильник. Курган 18. Сосуды

Наличие специфического орнамента на кувшинах Большекараганского могильника говорит о широких торговых связях населения Южного Зауралья во II-IV вв н. э. с племенами практически всей территории азиатской части Великого пояса степей, а также о проникновении в Южное Зауралье новой волны кочевого населения.

Определить этническую принадлежность могильника весьма сложно. Бесспорно лишь одно – Большекараганский могильник оставлен носителями формирующегося гуннского суперэтноса.

Этот период в жизни степняков характеризуется очень многими инновациями. Во-первых, изменяется комплекс вооружения. На смену простому луку "скифского" типа приходит сложносоставной, дальнобойный лук "гуннского" типа; длинные обоюдоострые мечи заменяются однолезвийными палашами. Полностью меняются наконечники стрел: на смену бронзовым приходят крупные трехлопастные черешковые железные наконечники. Замена практически всего комплекса вооружения говорит о кардинальном изменении в технике и тактике ведения боя. Во-вторых, известный в сарматское время бирюзовый полихромный стиль меняется на кроваво-красный, вставками в ювелирные изделия служат полудрагоценные камни (сердолик, гранат-альмандин). В-третьих, полностью меняется принцип погребальной обрядности. Значительное изменение претерпевает и керамический комплекс. Самые близкие аналогии всем изменениям исследователи находят в памятниках Западной Монголии, Тувы, Семиречья, Забайкалья и Северного Китая. Все изменения говорят о мощной инновации, которая связана с каким-то сильным инокультурным импульсом.

Кто или что могло резко изменить культурный облик сарматского населения в степях Южного Зауралья?

II-IV вв. н. э. стали переломным временем в жизни номадов Урало-Казахстанских степей. Их размеренную кочевую жизнь нарушили мощной волной кочевые народы, ранее обитавшие в степях Западной Монголии и известные всему миру под именем хунну или гуннов. Именно эти племена встали во главе длительного, растянувшегося почти на тысячелетие процесса, получившего название "эпохи великого переселения народов".

К середине II века н. э. военно-политическая машина хуннской "империи" подчинила своей власти территорию Центрального и Южного Казахстана, отряды хуннов сдерживали натиск войск имперского Китая в Семиречье и бассейне реки Тарим. Массовый приток абсолютно нового населения с иными культурными традициями, отличного от аборигенов антропологического типа, с мощной военной организацией предопределил очень быстрое освоение новых территорий, инфильтрацию пришельцев в среду местного ираноязычного населения. Этот бурный процесс очень ярко выражен в погребальных комплексах II-IV вв. н. э. Южного Зауралья, где виден очень сложный синкретизм традиций местных сарматских и пришлых хуннских племен.

События первой четверти I тысячелетия н. э. в степях Южного Зауралья предопределили всю дальнейшую жизнь номадов Евразии. На смену родственным союзам племен приходят мощные симбиозы народов, которые выступают как прототипы ранней государственности. Именно во II-IV вв. н. э. в степях Южного Зауралья и Северного Казахстана формируется третья, и последняя, кочевая "империя" хунну в азиатских степях, которая до 375 года контролировала территории от Яика до Тарбагатая и определяла всю жизнь номадов степной Евразии.

Какой катаклизм заставил носителей традиций "кочевых империй" двинуться дальше на запад – не известно, но в VI-VII вв. н. э. южнозауральская степь вновь пустеет. Результатом бурных событий первой половины I тысячелетия н. э. явилось сложение нового пассионарного суперэтноса, который заложил основы в формирование многих современных этносов и народов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Смирнов К. Ф. Савроматы, Ранняя история и культура сарматов. М., 1964.
2. Смирнов К. Ф., Петренко В. Г. Савроматы Поволжья и Южного Приуралья // САИ. 1963. Вып. Д1-9.3. Барцева Т. Б, Раннескифский цветной металл в Предкавказье (комплекс "Красное Знамя") // Естественнонаучные методы в археологии. М., 1989.
4. Боталов С. Г. Раскопки Большекараганского могильника в 1988 году. Отчет // Архив ИА РАН. Р-1, №13415.
5.МошковаМ.Г. Происхождение раннесарматской (прохоровской) культуры.М., 1974.
6. МошковаМ. Г. Памятники прохоровской культуры //САИ. 1963. Вып.Д 1-10.
7. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989.
8. Садыкова М. X. Сарматский курганный могильник у дер. Старые Киишки // АЭБ. 1962. Т. I.
9. Пшеничнюк А. X. Культура ранних кочевников Южного Урала. М., 1983.
10. Таиров А. Д. Пастбищно-кочевая система и исторические судьбы кочевников урало-казахстанских степей в I тысячелетии до новой эры // Кочевники урало-казахстанских степей. Екатеринбург, 1993.

---

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ГУТКОВ,

научный сотрудник специализированного природно-ландишфтного и историко-археологического центра "Аркаим". Тема научного исследования – гончарная технология населения Южного Зауралья в эпоху бронзы.

ТЕХНИКА И ТЕХНОЛОГИЯ
ИЗГОТОВЛЕНИЯ КЕРАМИКИ
ПОСЕЛЕНИЯ АРКАИМ

Глиняная посуда относится к числу самых информативных изделий древних обществ. Она встречается практически на каждом древнем памятнике. Глиняные изделия после обжига могут тысячелетиями находиться в земле и хранить информацию о навыках и приемах ее изготовления. Как правило, керамика представляет собой самый массовый археологический материал. Если исходить только лишь из формы сосудов, то можно определить и эпоху их существования, и принадлежность к определенному кругу археологических культур. Своеобразие формам древних сосудов придает ручной способ их изготовления. Хотя при изготовлении сосудов гончар придерживался сложившихся десятилетиями и даже веками традиции, все же каждый сосуд отличался индивидуальностью, присущей навыкам самого мастера.

Другим культуроопределяющим признаком является орнамент глиняной посуды. Поражает воображение многообразие орнаментальных элементов (самых простых деталей узора), композиций (сочетание и порядок расположения элементов орнамента) и приемов их выполнения. Отдельные элементы могут повторяться на разных сосудах, но одна и та же композиция, как правило, не встречается дважды. Такая закономерность характерна не только для данного памятника.

Наиболее сложным в изучении орнамента является определение смыслового значения элементов и отдельных композиций в целом. Для орнамента керамики поселения Аркаим характерны геометризм и симметрия, нашедшие прекрасное продолжение в орнаментальной традиции андроновской (алакульской и федоровской) керамики.

Если форма и орнамент являются внешними сторонами объекта изучения, то технология изготовления глиняной посуды остается скрытой от непосредственного определения. Для получения информации о приемах и способах изготовления керамики необходимы специальное оборудование (микроскопы), эксперименты по моделированию отдельных деталей конструирования, привлечение этнографических данных. Однако полученная таким образом информация так и останется лишь суммой знаний, если не применить специальную методику. Такая методика является ключом, при помощи которого можно наиболее полно извлечь и использовать информацию. Методика изучения технологии керамики была разработана А.А.Бобринским [1].

На основании этнографических, археологических и экспериментальных данных А.А.Бобринский рассматривает возможность использования технологии изготовления керамики в качестве источника по истории древнего населения. Пристальное внимание было уделено изучению навыков труда древних гончаров, которые сохраняли культурные традиции различных племен и народностей. Данные о технике и технологии гончарного производства автором методики были использованы в качестве своеобразного инструмента изучения процессов смешения различных групп населения. Специальная система технико-технологического анализа керамики предполагает определение естественной структуры любых гончарных производств. Весь процесс изготовления керамики был разделен на три последовательных стадии: подготовительную, созидательную и закрепительную, а внутри каждой из них были выделены ступени. Автор методики в своей работе использовал 7 ступеней: отбор исходного глинистого сырья, подготовка формовочных масс (т.е. смешение глины с искусственными примесями), изготовление начина (непрерывное изготовление первой части сосуда), изготовление полого тела (фигура сосуда после строительства днища и стенок), придание сосуду формы (формообразование), механическая обработка поверхностей.

При изучении керамики укрепленного поселения Аркаим также была получена информация по данным ступеням. Технологический анализ позволил выявить сведения различной степени информативности по фрагментам и развалам 455 сосудов. По полной программе было изучено 34 сосуда.

С целью определения исходного сырья было проанализировано 449 сосудов. Исходное сырье керамики Аркаима отражает многообразие навыков отбора .и приготовления глины. Наибольшее распространение у жителей Аркаима получила посуда из среднеожелезненной, среднепластичной глины (30, 5%). Невелика доля сосудов из сильноожелезненной глины (10%). Одной из своеобразных традиций отдельной группы гончаров было использование для изготовления сосудов илистого глиноподобного сырья с естественной примесью раковины пресноводных моллюсков, иногда в значительной концентрации (1:3 – 1:1). Н.В.Васильева, изучая технологию изготовления глиняной посуды эпохи неолита Северного Прикаспия и Поволжья [3], отметила большое сходство качественного состава илов и формовочных масс исследуемой керамики. Для илов характерны, кроме глинистого вещества и мелкого песка, обломки раковин, чешуя, позвонки и ребра рыб и отпечатки водорослей. Автор приходит к выводу, что использование глиноподобного, насыщенного естественной органикой ила для изготовления керамики является одним из признаков раннего периода в развитии гончарного дела. Исходное сырье некоторых сосудов из поселения Аркаим по ряду аналогичных признаков (раковины, небольшая естественная примесь органики, глиноподобное состояние сырья) может быть отнесено к илам. Из неожелезненной глины были изготовлены лишь два сосуда.

Для керамики Аркаима характерной чертой является такой навык подготовки исходного сырья, как смешивание двух глин различной сортности. Более 43% исследованных сосудов были сделаны из смеси двух сортов глин или глиноподобного сырья:

Таблица 1

... ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спасшись, и никто не может их настичь, если только сами они не допустят этого. Геродот

среднеожелезненная глина + неожелезненная глина	19,6%
сильноожелезненная глина + неожелезненная глина	4,5%
илистое сырье + неожелезненная глина	18,9%

Около 95 % исследованной керамики изготовлено из среднепластичной глины.

Из естественных примесей следует отметить бурый оолитовый железняк (41, 5%) и раковины пресноводных моллюсков (34, 3%).

Формовочные массы керамики Аркаима также отличаются многообразием составления рецептов. Зафиксировано 9 рецептов, в соответствии с которыми к глине примешивались четыре искусственные добавки: дресва (специально раздробленная минеральная порода), шамот (мелко раздробленные черепки старой посуды), песок и органическая примесь. Органическая примесь представляет собой измельченную травянистую растительность с сопутствующей ей примесью отдельных волосков шерсти. Данные признаки позволяют идентифицировать органическую примесь как навоз травоядных животных.

Самый простой рецепт состоит или из одного илистого глиноподобного сырья с естественной примесью раковины, или смеси этого сырья с неожелезненной глиной (рецепт – глина). Рецептура формовочных масс и процентное соотношение рецептов приведены в таблице 2:

Рецепты формовочных масс

Таблица 2

Глина	13%
Глина + дресва	40,4%
Глина + шамот	23%
Глина + дресва + навоз	4,4%
Глина + дресва + песок	0,4%
Глина + шамот + навоз	4,5%
Глина + шамот + песок	0,6%
Глина + дресва + шамот	10,8%
Глина + дресва + шамот + навоз	2,2%

Рис. 1

Рис. 1. Поселение Аркаим. Керамика. Отпечатки на внутренней поверхности сосудов, изготовленных на форме-основе

Наиболее распространенный рецепт – "глина + дресва". Дресва представлена тальковой породой. Ранее нами уже обосновывались искусственный характер присутствия талька в керамике и отнесение талька к историко-культурному понятию "дресва" [4]. Тальк является преобладающей искусственной примесью. Он присутствует в рецептах 266 сосудов (58, 2%). Второй по распространенности примесью был шамот.

Начин – первый этап конструирования сосуда, выполняемый как один непрерывный технологический акт [1]. Программа конструирования начина исследовалась по нижним частям 70 сосудов. Были определены две программы конструирования начина – донно-емкостная (24%) и емкостная (76%). По общим особенностям исходного материала начины относятся к группе составных, по форме порций – к подгруппе лоскутных, по способу конструирования – к двум видам: лоскутно-комковатые (52,2%) и спирально-лоскутные (44, 8%). В обоих видах способа конструирования начина был определен один подвид – в два слоя. Начины были изготовлены в два слоя лоскутов.

Для определения способа конструирования полого тела были исследованы стенки 234 сосудов. Полым телом называют фигуру сосуда, образующуюся после завершения строительства его днища и стенок [1]. Было выделено 3 способа конструирования полого тела, относящихся к группе составных, подгруппе лоскутных, видам: лоскутному спирально-зональному (51, 7%), лоскутно-комковатому (21, 8%) и спирально-лоскутному (26, 5%). Сосуды, полое тело которых было выполнено данными способами, были представлены одним подвидом – в два слоя лоскутов.

При изготовлении сосудов использовались формы-емкости (глина налепливалась с внутренней стороны формы) и формы-основы (глина налепливалась с внешней стороны модели). В 77 случаях были определены признаки той или иной модели формообразования. Практически вся керамика Аркаима была изготовлена на форме-основе и лишь в двух случаях (2, 6%) были отмечены признаки использования форм-емкостей для конструирования сосудов. Сосуды, изготовленные на форме-основе, имели на внутренней поверхности следы ткани, в некоторых случаях -рельефный орнамент сосуда-основы ("елочка", выполненная крупным гладким инструментом, каннелюры). Изредка внутренняя поверхность сосудов подвергалась значительному выдавливанию. Внутренний профиль придонной части сосудов имеет четкие очертания формы-основы.

Достаточные для определения признаки механической обработки поверхности имели 429 сосуда. В результате исследования выявлены способы, относящиеся к двум разным направлениям в развитии навыков обработки поверхности: безгрунтовочное и грунтовочное. К последнему относятся навыки обмазки поверхностей сосудов дополнительным тонким слоем, как правило, жидкой глины. В керамике поселения отмечено четыре таких случая. Основная же масса сосудов обрабатывалась способами, относящимися к безгрунтовочному направлению (99%). Заглаженную поверхность имели 322 сосуда (75%). Остальные 103 сосуда (24, 96%) имели лощеные поверхности. Причем на 79 сосудах отмечено влажное лощение поверхности по сырой основе, а на 24 сосудах – лощение по подсушенной основе. В целом, характеризуя технологию изготовления керамики Аркаима, необходимо отметить, что на ступени отбора и подготовки исходного сырья в среде аркаимских гончаров существовали две различные группы: носители навыков использования ожелезненной глины и носители навыков использования илистого глиноподобного сырья с естественной примесью раковин пресноводных моллюсков. Из илистого глиноподобного сырья изготовлена примерно одна треть исследованных сосудов.

Рис. 2

Рис. 2. Поселение Аркаим. Керамика. Отпечатки орнамента сосуда, использовавшегося в качестве формы-основы с тканевой прокладкой.

1 – каннелюры; 2 – елочка

Рис. 3

Рис, 3. Поселение Аркаим. Керамика. Фрагмент сосуда, изготовленного лоскутным спирально-зональным налепом

На ступени подготовки формовочной массы различаются три группы гончаров: это носители навыков использования для приготовления посуды одного илистого глиноподобного сырья, носители навыков составления рецепта "глина + шамот" и носители навыков составления рецепта "глина + дресва тальковая". По материалам керамики поселения отмечаются и смешанные рецепты. Причем носители навыков использования ила употребляли, кроме рецепта "илистое сырье", еще и примеси шамота и дресвы. При этом концентрация шамота и дресвы в таких случаях – 1:5-1:4.

Рис. 4

Рис. 4. Поселение Аркаим. Керамика. Сосуд, изготовленный лоскутным спирально-зональным налепом:

1 – внешняя поверхность; 2 – внутренняя поверхность

Концентрация шамота и дресвы, в случае их примеси к илу, меньше, чем в рецептах "глина + шамот" (1:4-1:3) и "глина – дресва" (1:3-1:2). Носители навыков использования ила тяготели к использованию шамота в формовочной массе. Гончары примешивали шамот к илистому сырью в два раза чаще, чем дресву тальковую.

Навыки конструирования начина относятся к числу субстратных, наиболее консервативных навыков, сохраняющихся, по данным этнографии, даже в условиях постоянного смешения в течение 5-6 поколений. По наличию двух программ конструирования начина и двух способов его строительства в керамике поселения возможно говорить об отсутствии в прошлом у населения Аркаима культурного единства.

На ступени конструирования полого тела фиксируются три способа: лоскутно-комковатый, спирально-лоскутный и лоскутный спирально-зональный. Два последних способа сближаются между собой, так как при наращивании стенок будущего сосуда гончары использовали один метод -спиральный, хотя гончары с навыками спирально-зонального налепа полого тела чередовали спираль с преимущественно горизонтальным выравниванием стенок сосуда после завершения строительства одной зоны полого тела. По всей видимости, это было связано с тем, что лоскутный спирально-зональный налеп использовался при изготовлении сосудов на форме-основе, и зональность прослеживается, как правило, на месте соединения верхней части заготовки, только что снятой с формы-основы, и верхней части сосуда.

Для сосудов, изготовленных на форме-основе лоскутным спирально-зональным налепом полого тела, больше характерно влажное лощение внешней и внутренней поверхностей каменным или костяным инструментом. Учитывая незначительное число сосудов с лощением по подсушенной основе, несплошное и поверхностное их лощение, можно сделать предположение о неустойчивых навыках лощения по подсушенной глине в среде аркаимских гончаров. Возможно, это является результатом перенимания опыта влажного лощения, применяемого отдельной группой гончаров. Отличие влажного лощения от лощения по подсушенной основе заключается в том, что в последнем случае сосудам дается больше времени для подсыхания, с тем чтобы нанести "сухое" лощение.

Четыре сосуда с обмазкой поверхности дополнительным тонким слоем глины изготовлены носителями навыков использования илистого глиноподобного сырья.

Рис. 5

Рис. 5. Поселение Аркаим. Керамика. Сосуд, изготовленный способом емкостного начина

Рис. 6

Рис. 6. Поселение Аркаим. Керамика.

1 – фрагмент сосуда с валиком, налепленным на прочерченные зубчатым инструментом линии; 2 – фрагмент сосуда с шишечками, налепленными на округлые вдавления

Технологический анализ керамики Аркаима свидетельствует о различиях в программах конструирования начинов, сопровождающихся различиями в отборе и подготовке исходного сырья, подготовке формовочных масс, конструировании полого тела и обработке поверхностей сосудов. На уровне приспособительных навыков (исходное сырье, формовочные массы, обработка поверхности) общая картина различий в приемах труда характеризуется еще и смешанными навыками изготовления керамики. Данная ситуация возможна лишь в условиях территориального совмещения носителей разных технологических традиций в рамках одного поселения, в частности поселения Аркаим. "Для эпохи доремесленного производства глиняной посуды, когда она делалась чуть ли не в каждом поселке, смешение разных гончарных традиций, отмечаемое по материалам конкретных поселений, допустимо считать в качестве признака смешения между носителями разной технологии на основе брачных отношений. В силу того, что сами знания о гончарных навыках в эту эпоху были, по-видимому, чуть не обязательной частью в воспитании лиц женского пола внутри каждого коллектива, факты смешения гончарной технологии правомерно рассматривать как проявление смешения населения в целом" [2].

Керамика поселения Аркаим по своему характеру (изготовление вручную, изготовление керамики для домашнего использования) относится к продукту доремесленных производств. Неоднородность навыков изготовления керамики поселения Аркаим в целом может свидетельствовать о наличии глубоких культурных различий как в среде аркаимских гончаров, так и в среде всего населения Аркаима.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бобринский А.А. Гончарство Восточной Европы. М., 1978.
2. Бобринский А.А. Гончарная технология как источник информации о процессах смешения древнего населения // Тезисы докладов советской делегации на IV международном конгрессе славянской археологии, София, 1980. М., 1980.
3. Васильева И.Н. Илы как исходное сырье для древнейшей керамики поволжского региона // Международная конференция по применению методов естественных наук в археологии. Тезисы докладов. Санкт-Петербург, 1994.
4. Гутков А.И. Исходное сырье и формовочные массы керамики Большекараганского могильника // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994.

http://zar1-school.narod.ru/_tbkp/index.html
http://kineskop.narod.ru/index/bars_t/0-5
http://universalrti.narod.ru/index/0-5
http://ua9j.narod.ru/
http://jenard.narod.ru/
http://ogvsg.narod.ru/index/0-2
http://niemirow41.narod.ru/4_mk/4_mk.html
http://metkom-nn.narod.ru/index/0-11
http://www.klin-17.narod.ru/p85aa1.html
http://sardonyx.narod.ru/vamshop.htm
http://lvvius36.narod.ru/personal.html
http://avtovo35.narod.ru/index/jacs5/0-26
http://fizika-vnutri-nas.narod.ru/waves/black_nose.html
http://knuba.com.ua/59068-post1.html
http://syncmasterpl.ucoz.com/?page4
http://k7vta3amd.blogspot.ru/
http://k7vta3amd.blogspot.ru/
http://malaysia-school.narod.ru/dir/sport/15
http://forum.elxis.org/index.php?topic=511.0
http://foto.te.ua/forum/viewtopic.php?t=2262
http://www.salondog.ru/news/semki_v_tok_sh...ki/2011-02-10-6
http://www.gnom-sad.narod.ru/gb/
http://forum.zelbike.ru/index.php?showtopic=3671
http://www.moika33.ru/blog/
http://timba1987.narod.ru/about.htm
http://palekh-parilov.narod.ru/dir/proizvo...lstvo/13-1-0-66

http://sanish1.narod.ru/_tbkp/index.html
http://hd.takemetal.com/forum/viewtopic.php?f=9&t=3276
http://carmen-tlt.narod.ru/new_video/Dance.html
http://gnom-berezn.narod.ru/p7aa1.html
http://k7vta3amd.blogspot.ru/
http://k7vta3amd.blogspot.ru/
http://vanillagaming.org/forum/index.php?topic=2327.0
http://225-r.ucoz.ru/load/1
http://lugansk.compace.lg.ua/viewtopic.php?id=4910
http://hozdvorik.narod.ru/rekvizit.htm
http://www.liskyedu.narod.ru/molodspec.html
http://cat-eye-s.narod.ru/kittens01.html
http://www.avtandil.narod.ru/d20.html
http://doroxovo1.ucoz.ru/news/natjazhnye_p...ze/2011-05-06-5
http://zagoraet.narod.ru/bus.html
http://trenerdogs.narod.ru/
http://lazonews.narod.ru/new_news/news_31/news_31.html
http://siberiajets.narod.ru/
http://avtovo35.narod.ru/index/0-2
http://vse-v-prokat.narod.ru/
http://www.artcartoon.narod.ru/
http://ayukiselev.narod.ru/collekcija/okkupacija.htm
http://apraksinblues.narod.ru/AB12/Nonconformism.htm
http://www.trinityj.narod.ru/phand.htm
http://nonna3553.narod.ru/articles7.html

http://gazmashina.narod.ru/labs.htm
http://metkom-nn.narod.ru/
http://macau-spb.narod.ru/index/0-3
http://magnitka-consa.narod.ru/Htm/college.htm
http://orenschool51.narod.ru/_tbkp/1365575802.html
http://regionexpert.narod.ru/
http://school-2049.narod.ru/csk/pasxa/pasxa.html
http://sidorov-prince.narod.ru/
http://fedorchids.narod.ru/
http://vladlider.narod.ru/shp.htm
http://www.gaiba.narod.ru/mickiewicz_pomnik.html
http://kit-dvor.narod.ru/menu.html
http://liceum21.narod.ru/index/0-2
http://akademie.narod.ru/
http://muzobuch.narod.ru/zTriads01.htm
http://ticshen.narod.ru/
http://teen-ager2.narod.ru/
http://happydent.narod.ru/news/2012-07-19-1
http://barnaulsch68.narod.ru/la_17.htm
http://www.rust-ravshanov.narod.ru/
http://zubovosch1.narod.ru/
http://shkola-taldom1.ucoz.ru/news/2017-09
http://juli-eta.narod.ru/index/0-2
http://ipaattravel.narod.ru/murmansk_sights.htm