Е.А. Савостина

Сакральное пространство и погребальный обряд боспорских гробниц

Представляя в одной из работ результаты изучения двух государств Мадагаскара, известный антрополог и этнограф М. Блох на "живом примере" доказал особую связь социальной структуры, организации хозяйства, статуса правителей и граждан этих государств с расположением, устройством и символикой их гробниц¹. Важность данной работы состоит не только в указании того, что различные социальные системы производят различные "материальные формы"². В этом направлении, особенно в разработке связи "погребальный обряд – социальное положение погребенного", археологическая наука продвинулась достаточно³. Здесь же существенны корректировки, привносимые в археологические исследования далеким от наших тем, но живым мадагаскарским примером. Приемлемые и для более древних эпох, теоретические выводы М. Блоха следующие:

1. И одинаковые (типологически – у Блоха речь идет о царствах) социально-политические системы производят различные предметы, если у них различно: а) понимание родственных связей (и соответственно – счет родства); б) представления о сущности власти и фигуры правителя; в) понимание (осознание) государства.

2. Эти различия проявляются в месте захоронения, которое сообразно указанным принципам определяется и для правителя, и для граждан.

Иначе говоря, наиболее важные особенности государственного, общественного устройства, а также политический статус умершего, – все то, что не всегда улавливается по археологическим реалиям, – отражены в связанных с погребением пространственных формах.

Любое погребение уже каким-то образом организует пространство, в котором располагается. Так или иначе оно осознается в контексте окружающего мира: страны света, земная поверхность – обычные и постоянные пространственные координаты. Но есть ряд памятников, где существование особой, относящейся только к погребению пространственной среды имеет конструктивное решение. Созданное, "выстроенное" пространство характерно для купольных гробниц Микен, Фракии, Этрурии, выдолбленных камер этрусских и римских катакомб. Не всегда ясен смысл этих гробниц. Все еще не совсем понятны причины появления тех или иных архитектурных форм, Наиболее часто их объясняют если не традицией, то посторонним влиянием. Однако не всегда это объяснение самое удачное, хотя бы из-за несовпадения типологически близких гробниц во времени.

Особую сложность представляет изучение периферийных областей какого-либо культурного региона, где нет ни прямых предшественников, ни, собственно, прямой традиции, и где это новое явление часто не совпадает с подобным же процессом "классического" света. Так обстоит дело и с лежащим на окраине античного мира Боспором Киммерийским, где на рубеже V-IV веков до н.э. возникло и развивалось генетически связанное с купольной традицией, но в целом самостоятельное явление в погребальной архитектуре – уступчатые склепы. Откуда они появились? Почему? Ведь в это время в самом античном мире не было распространено ни подобного типа, ни формы гробниц.. Ближайшие конструктивные аналогии им находятся только во Фракии⁴. Как связаны они с этой линией и вместе с тем – с обшей "купольной"? С развитием собственно боспорской архитектуры и обряда? Но прежде всего нужно понять, что они представляют сами по себе, какую идею выражают. Связанные с анализом пространственных форм погребальных сооружений, эти два вопроса и являются основными в настоящей статье.

Уступчивые гробницы Боспора принадлежат к категории подкурганных каменных сооружений. Архитектурное решение частей и детали их неоднородны: можно указать три основных типа и в них – несколько вариантов конструкций⁵. Однако положенная в начало всего типологического ряда основа – архетип – выделяется достаточно четко: это перекрытая на четыре стороны уступчатым пирамидальным сводом камера, в основании которой лежит правильная фигура – квадрат. Благодаря этому центр пола и центр свода, где сходятся его уступы, совпадают. Камера расположена в центре кургана, куда снаружи подходит длинный, имеющий также уступчатое перекрытие, дромос⁶ (рис. 1, 2).

Царский курган: план и разрез (по А.А. Шалькевичу).
План свода гробницы Царского кургана (по А.А. Шалькевичу).

Погребальный обряд в боспорских уступчатых склепах отличается одной особенностью, не свойственной другим купольным гробницам. Каждая камера склепа содержит только один саркофаг, и предназначен он для погребения одного умершего, независимо от того – мужчина это или женщина⁷ (индивидуальное женское погребение известно в склепе кургана Большая Близница)⁸. Эта традиция подтверждается и другими фактами. Например, несколько небольших, с единственным саркофагом, склепов сооружается под одной насыпью – в курганах Большая Близница и Золотом⁹. Или в самом склепе строится еще одна дополнительная камера. Так, в каждой из камер гробницы, открытой в 1860 г, Люценко, располагается по саркофагу, а в нем – по одному захоронению¹⁰

Чрезвычайно любопытно, что погребенные в этих саркофагах, скорее всего, были родственниками: "Оба черепа, которые были сочтены мужскими, обнаруживают большое сходство в строении"¹¹. В других традициях, а в более позднее время – и в гробницах Боспора, это стало бы основанием для совместного ("коллективного") погребения. Но здесь подзахоронение как бы исключалось сооружением второй камеры. Следовательно, парное захоронение, если оно когда-нибудь и существовало в уступчатых склепах, не могло быть правилом, поскольку правилом было единичное захоронение.

Расположенный в центре камеры саркофаг¹² – часто оформленный в виде ларя, но не менее часто и в виде постройки – был уже не только важной принадлежностью погребального обряда. Несомненно, он рассматривался здесь и как отдельная архитектурная форма о говорит его подчеркнуто изолированное местоположение, качестве он включался в общий архитектурный замысел боспорской гробницы и таким образом становился одним из конструктивных элементов целого комплекса. Весь комплекс составляли такие части, как курган, склеп, саркофаг.

Каждый из этих элементов мог бы существовать отдельно. Известны грунтовые погребения в саркофагах, широко распространены курганы, скрывающие земляную, сырцовую или составленную из каменных плит могилу. Да и склеп, как показывают исследования, не имеет никаких тектонических оснований быть перекрытым курганной насыпью¹³. Каждый из этих элементов несет свою, но в чем-то схожую смысловую нагрузку, иначе они не "работали" бы в отдельности, а были всегда связаны в одной системе.

Значение и кургана, и гробницы, и саркофага объединено способностью ограничивать пространство. Они хранят его и как реальное место, отведенное под погребение – в самом "здравом" смысле – от засыпания землей, и как сакральное, определенное и освященное ритуалом. Ограничивая реальное пространство и обозначая границы ирреального, каждый этот элемент становится как бы трансформатором, переводящим реально свойственные пространству протяженность и объем в другую категорию, где протяженность – вечность, объем же – весь мир. Но это общие свойства всякого трансцендентного пространства, Каждая его модель – а погребальный комплекс, вне всякого сомнения, ею является¹⁴ – имеет свой неповторимый смысл. Цель всякого моделированного пространства отражена в его структуре, что позволяет утверждать существующий в древних культурах пространственный символизм¹⁵. Пока мы смогли выяснить только то, что выстроенное пространство боспорского погребального комплекса не монолитно. Вобрав в себя несколько пространственных оболочек, оно разделяется ими же на несколько своего рода "подпространств"¹⁶, которые, в принципе, дублируют одно другое. Неясным осталось, как они взаимодействуют.

Уже отмечалось, что во всех отдельных элементах комплекса подчеркнут центр: склеп занимает центральную часть кургана, геометрическое построение основания и свода камеры выявляет центр гробницы, в центре камеры располагается саркофаг. Иначе говоря, центры всех "подпространств" совпадают в одной точке. Следовательно, через нее – центр – и осуществляется их взаимодействие. Все оболочки "подпространств" сосредоточены вокруг него. Вложенные одна в другую, как кощеева смерть – в яйцо (яйцо в утке, утка в зайце и т.д.), они последовательно – и в этом роль нескольких оболочек – сжимают эти пространства до точки. Здесь – средоточие всех центростремительных сил системы, ее высшая сакральная значимость¹⁷. В этой точке располагают погребение.

Так организована эта погребальная структура. Но в таком виде она пока только замысел. Ее время начинает отсчитываться тогда, когда внутри появится умерший, поскольку только он является единственной причиной и обязательным условием ее существования.

Два пространства – конструктивное и реальное – соединяет дромос. Это тот путь, по которому умершего проносят в камеру (рис. 3). Но вместе с тем это и образ пути – "линия в пространстве, где происходит движение"¹⁸, горизонтальный вектор которого также направлен к центру. В боспорских уступчатых склепах он действует только однажды. После того, при необходимости, захоронение попадает в курган сверху насыпи (см. прим. 9), как бы в уже действующее сакральное поле. Причем в этом случае – это неопровержимо доказывает его роль – при гробнице уже не строят дромоса.

По совершении погребения происходит в буквальном смысле "закрытие" комплекса; камера отделяется от дромоса закладной плитой, которая, по замыслу, никогда не открывается; в отличие от оформления закладов в других традициях, она даже не имитирует двери¹⁹. Дромос, часто в нескольких местах, перекрывается кладкой²⁰. Этим достигается полная изоляция как всего погребального комплекса, так и каждой отдельно взятой его оболочки; изолированная камера содержит замкнутый (покрытый крышкой, закрытый со всех сторон) саркофаг.

Царский курган. Вид со стороны дромоса.

Погребенный в нем полностью отрезан от реальности. Он целиком во власти замкнутого мира и находится в той точке, на которой концентрируются все силы сакральных подпространств. Что же происходит дальше?

Анализируя архитектурный строй камеры склепа, мы говорили об устройстве его свода, сходящегося уступами к центру, и о совпадении его с центром основания так, что их могла бы соединить умозрительная вертикаль²¹. Один из примеров – склеп Царского кургана -свидетельствует о том, что концы этой умозрительной линии находились бы в неоднородных и даже противопоставленных средах; квадрат основания гробницы явно противопоставлен кругу перекрытия по принципу противоположения "низа" и "верха"²². В этой вертикальной структуре "низ" – центр горизонтального пространства. О точке "верха", представляемого в архитектурном образе перекрытия боспорской гробницы, говорит один элемент – замковый камень свода.

Интерьер 2 склепа кургана Большая Близница (по Гроссу).

Обычно ранние склепы Боспора не имели сюжетной росписи. Смысл их выражался формой, конструктивным объемом, иногда – подчеркивался цветом (Царский курган). Позже, к концу IV в. до н.э., отдельные детали объема стали конкретизироваться, живописно "объясняться". Среди таких примеров чрезвычайно важна роспись плафона склепа в Большой Близнице (рис. 4): здесь, на заключенном в обрамление синем фоне, помещено фронтальное погрудное женское изображение. Цветы и колосья пшеницы, которые женщина держит в руках, говорят, что это Деметра²³. Цвет фона этого изображения и архитектурно предваряющий его круг не оставляют сомнений в том, что роспись имитирует отверстие в своде, через которое просматривается небо²⁴. В него как бы заглядывает божество²⁵.

Это окно-отверстие указывает верхнюю точку вертикальной "линии в пространстве". Вместе с тем оно свидетельствует, что пребывание умершего в "наивысшей сакральной точке" гробницы не конечно. Впереди -- снова путь. На этот раз движение будет иметь вертикальный вектор, направленный от центра всей системы. Образ этого пути, как в свое время – пути к центру, также имеет конструктивное воплощение; он подчеркнут рядами мерно идущих уступов, образующих свод, сужающихся так же последовательно, как прежде – оболочки "подпространств". Через них, снова до точки, сокращается и само пространство камеры. Центростремительные силы сакрального поля превращаются в центробежные. Все как бы стремится вырваться наружу, в то отверстие, куда (по прихоти боспорского художественного мышления, конкретизирующего прежде обобщенный образ) заглядывает богиня.

Иначе говоря, путь умершего из центра камеры лежит к божеству. Во встрече с ним состоит и весь смысл погребальной системы, в которую включен уступчатый склеп. Но предстояния божеству (встречи) на наших глазах не происходит. Эта модель по-прежнему не имеет завершения. Есть только путь, в неизвестном конце которого – встреча с божеством, Когда-нибудь, конечно, она произойдет. Вернее – подразумевается. Путь же к этой цели может быть бесконечно долгим. Возможно, архитектурный объем склепа уподоблен метафорической формуле бесконечности, как и вечно текущее время, выраженной пространственным образом пути.

В установлении связи бог – человек бесспорно велика и роль Деметры. Помимо хтонической природы, это еще и активное божество: она не просто ожидает умершего, царствуя в чертогах подземного мира, но ищет его – как и дочь свою Кору, чтобы, как и Кору, вернуть, возвратить к жизни. В росписи божество – гарантия, знак грядущего возрождения. В новой, продолжающейся жизни после смерти – основная идея всего комплекса уступчатой гробницы. Протекая ли в этом организованном пространством склепа вечно-длящемся времени, или преодолевая его лишь на переходе, новая "жизнь", связанная с божеством, выводит человека на уровень космической значимости.

Доминирующая как принцип смысловая тема вертикали уступчатых склепов имеет варианты, зависящие от развития общей концепции. В Большой Близнице, где ясно конкретизирован "верх", те же уступы свода могут читаться и как образ "обратной связи": власть, сила бога уже распространяется на умершего, как бы разливаясь над местом, где он лежит. Коснувшись божества, импульс "вверх" как эхо отразился "вниз": спираль концентрических витков свода раскручивается обратно.

Существующий для умершего, замкнутый мир гробницы оставляет его с вечностью один на один. Он как бы разрывает и все его реальные родственные связи. Но все же связь с живыми остается: мерно тянущаяся по кряжу цепь погребений – курганов²⁶ подчеркивает единую линию того родства, которому принадлежат вечно лежащие здесь: линию рода (дома). Счет родства по родовому, не по семейному, в отличие от более поздней античности, принципу, вообще характерен для раннего времени. Но здесь это имеет особое значение. Все монументальные уступчатые гробницы, к тому же, определенным образом ориентированы: их входы и на Европейском, и на Азиатском Боспоре повернуты к проливу²⁷, то есть снова – к единому центру, на этот раз – географическому. Как бы подчеркивая единство Боспора, такое расположение предполагает и более широкую связь между погребенными в склепах, осуществляемую, может быть, через их отношение к государству. Так мы подходим еще к одному вопросу: кто был погребен в этих гробницах?

Достаточно локальное распространение, единообразие выраженных представлений наряду с ощутимыми затратами на строительство говорят об узости той общественной прослойки, с которой связаны эти гробницы. Высказывалось мнение (В.Ф. Гайдукевич), что их владельцы – высшая знать, правители Боспора²⁸. Сомневаться в этом нет оснований, хотя необходимо оговориться: не только правители. Длительный путь развития уступчатых склепов (до III в. до н.э.) показывает и варианты "чистой идеи", и ее тиражирование, и размывание: воплощение той же темы в менее масштабной форме, конкретизация, "одомашнивание" элементов и, наконец, измена основному центгри-ческому принципу, начатая с вытянутых планов основания. Все это (особенно "тиражирование") было бы невозможно без известного расширения социальной базы данного явления. Однако в явно вычленяемом архетипе формы можно прочесть и как бы архетип мысли – представлений, связанных с тем, кто (чье положение) был безусловно в основе идеи -- правителем Боспора. Эта мысль отразилась в подчеркнутой индивидуализации личности умершего (даже в Микенах и Фракии в гробнице помещались родственники), представлении о нем в масштабах более глобальных, чем общечеловеческие. Вокруг его фигуры разрастаются как бы новые оболочки его нового значения: от уровня социума – до уровня универсума. С точки зрения выводов М. Блоха, переводящего язык пространственной символики на социальный, в боспорской уступчатой гробнице выражена идея особого статуса правителя, особой значимости его сана.

Мы располагаем очень незначительными данными, которые можно рассматривать в той же плоскости, в какой находится поставленная проблема. Прежде всего, это сами перемены в боспорском обряде: склепы не были известны здесь по крайней мере до рубежа V в. до н.э., то есть до времени правления династии Спартокидов. Это может свидетельствовать об изменении степени социальной дифференциации общества от эпохи Археанактидов до Спартокидов. С двумя правителями из этого рода связаны следующие наши примеры. По-видимому, особое значение – на уровне "исторической мифологии" придавалось могиле основателя династии Сатира I. Передавая сведения о месте его погребения, письменная традиция отождествляла его курган с горой (указывалась Куку-Оба)²⁹, как это бывало с могилами многих мифических первопредков: царей-вождей, героев (могила Ахилла у Трои, на Левке и т.д.). Какие-то следы представлений о сане правителя сохранились и в описании похорон другого Сатира, сына Перисада, погибшего на Азиатской стороне Боспора³⁰. Наследующий ему Притан до погребения брата не принял на себя власти. Он стал правителем именно там, где погиб Сатир, для чего специально прибыл туда из Пантикапея. Тем самым как бы завершился один круг правления и начался другой, восстановивший непрерывность самого процесса. В отношении общества эту непрерывность можно рассматривать как некий порядок, гармонию, нарушенную смертью Сатира.

На данном уровне исследования речь идет не о типе социально-политической системы, а о взглядах на правителя, на сущность его власти, значимость сана. Хотя, конечно, все это взаимосвязано. Из сказанного выше реконструируются более архаические представления о фигуре боспорского правителя, чем о правителях IV в. и царях эпохи эллинизма: они связывались не с его личной персоной, а с мировой, космической значимостью его сана.

В этом смысле полученные выводы корреспондируют с выводами В. В. Латышева. На другом материале – анализе дошедших письменных и эпиграфических источников, правовой и социальной ситуации – он приходит к тому, что власть Спартокидов в основе своей была монархической еще задолго до того, как была засвидетельствована официальным афинским декретом 286 г. до н.э.³¹ К тому же склоняются и общие выводы данной работы. Таким образом, поиски в пространственных формах погребения отраженных идей различных уровней: от представлений о загробном существовании до прижизненного статуса приобретают определенные перспективы. Увидеть их в материале не только живых, но и ушедших культур, собственно, и призывал М. Блох³².

---

Примечания

^lBloch M. Tombs and States//Mortality and Immortality: the Anthropology and Archaelogy of Death. L.; N.Y., 1982. P. 137-147.

²Bloch M. Op. cit. P. 139; Idem. The Disconnection Between Power and Rank as a Process: an Outline of the Development of Kingdoms in Central Madagascar//The Evolution of Social Systems. L., 1977. P. 303-340.

³Итина М.А, К вопросу об отражении общественного строя в погребальных обрядах первобытных народов//СЭ, 1954. № 3, С. 63-68; Массой В.М. Экономика и социальный строй древних обществ (в свете данных археологии), Л., 1976; Буиатян Е.П. Методика социальных реконструкций в археологии (На материале скифских могильников IV-III вв. до н.э.). Киев, 1985; Ucko P.J. Ethnography and the Archaeological Interpretation of Funerary Remains/XWorld Archaeology. 1. 1969. P. 262-277; Binford L.R. Mortuary Practices: Their Study and their Potential//Mem. Soc. Amer. Archaeol. 1971. N 25. P. 6-29; Hagg R. Burial Customs and Social Differentiation in 8-th Century; Argos//The Greek Renaissance of the Eighth Century B.C.: Tradition and Innovation. Stockholm, 1983. P. 27-31; Vernant J.P., Vandermeersch L. Divination et rationalitfi. P., 1974; Orthon C.R. and Hodson F.R. Rank and Class: Interpreting the Evidens from Prehistoric Cemetries//Mortality and Immortality. P. 103-115.

⁴Ростовцев М.И. Скифия н Боспор. Л., 1925; Кауфман С.А. Об уступчатых склепах Боспора//Сообщ, Ин-та истории и теории архитектуры Академии архитектуры СССР. 1947. № 6. С. 6-28; Крушкол Ю.С. К вопросу о киммерийцах//Археология и история Боспора. М., 1952. Ч. 1. С. 89-101; Блаватский В.Д. О происхождении боспорских склепов с уступчатыми перекрыти-ЯМИ//СА. XXIV. 1955. С. 29-53; Гайдукевич В.Ф. Боспорские погребальные склепы V-IV вв. до н.э. с уступчатым покрытием//Боспорские города. Л., 1981. С. 6-54.

⁵Савоспшна Е.А. Типология и периодизация уступчатых склепов Боспора//СА. 1986. Хч 2, С. 92,

⁶Там же. С. 93.

⁷В погребальной камере купольной фракийской гробницы умершего располагали у противоположной входу стены камеры. Обычны несколько (три и более) захоронений, часты подзахоронения. В подавляющем случае погребение производилось не в саркофаге, а возлагалось на ложе: Миков В. Произсход на куполните гробниии в Тракня//ИБАИ. Т. XIX. 1955, С. 17; 20, рис. 2; С. 22; он же. Надгробните могили в България//Археологически открытия в България. С. 1956. С. 230.

⁸Ростовцев М.И. Античная декоративная живопись на юге России. СПб., 1914. С. 17 сл.; 28.

⁹Гайдукевич В.Ф. Указ. соч. С. 11; Ростовцев М.И, Указ. соч. С. 17 и ел.

¹⁰Склеп кургана № 48 по Юз-Обе: Ашик В. Воспорское царство. Одесса, 1848. Т. II, С. 103, табл. XXXIV; OAK за 1860. СПб., 1862, С. III; Гайдукевич. Указ. соч. С. 255.

¹¹Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М,, 1987. С. 17, табл. 1; С. 20.

¹²Савостина Е.А. Указ, соч. №№ по каталогу: 3, 4, 5, 13, 14, 22, 28, 29, 30.

¹³Шаяькевич А.А. Архитектурное исследование Царского кургана//Труды Гос. Эрмитажа. Л., 1976. B,XV1I.C. 152.

¹⁴По известным представлениям курганы имитируют форму горы, соответственно перенимая и особенности ее структуры, и символику ее частей. Гора – как Мировая Гора, центр космоса – понимается как начало и конец. Она – прародительница человечества, она же принимает его после смерти. Через этот образ выражается образ мира, модель вселенной, здесь проходит мировая ось, основание которой приходится на центр мира. – Ср. с центричной структурой кургана. Топоров В.Н. Гора//Мифы народов мира. М., 1981. Т. 1, С. 311-315; Кызласов И.Л. Гора-прародительница в фольклоре хакасов//СЭ. 1982. № 2, С. 85 и ел.; Ибраев Бек. Космогонические представления наших предков//Декоративное искусство СССР. 1980. № 8 (273). С. 40; Jobes G. Dictionary of Mythology. N.Y., 1962. P, ИЗО. Turner H.W. From Temple to Meeting House: The Phenomenology and Theology of Places of Worship. The Hague, Paris, N.Y., 1979. P. 22.

¹⁵Plato. Legg. 778 С; Овидий. Фасты, VI 216-281; Топоров В.Н. Пространство и текст//Текст: семантика и структура, М., 1983. С. 257, прием. 59; Кошеленко Г.А. Градостроительная структура "идеального" полиса (по Платону и Аристотелю)//ВДИ 1975, № 1. С. 9; Немировский А.И. Этруски: от мифа к истории. М., 1983. С, 175; Eliade М. Cosmos und Geschichte. Hamburg, 1966. S. 16; Turner H.W. Op. cit, P. 19 f.

¹⁶Топоров В,Н. Пространство и текст... С, 256.

¹⁷Там же.

¹⁸Определение пути см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М,. 1986.

¹⁹Ср.: вход во фракийскую гробницу при Мезеке оформлен бронзовыми воротами. Филов Б, Куполните гробници при Мезек//ИАИ, 1937. Т. XI. С. 91. А также гробницы так называемого "македонского" типа: Kurtz D.С. and Boardman J. Greek Burial Customs. L., 1971, P. 275, fig. 60; P. 281, fig. 65; P. 289, fig. 75.

²⁰OAK за 1882-1888 гг. СПб, 1891. С. XXVI-XXIX.

²¹Известны случаи, когда эта умозрительная вертикаль купольной архитектуры материализована – буквальное воспроизведение axis mundi в виде столба или колонны: Kurtz D.C. and Boardman J. Op. cit. P. 314, fig. 83; Boethius A. Etruscan and Early Roman Architecture. 1978. P. 20, fig. 86; P. 96, fig. 95.

²²Cook R. The Tree of Life. Simbol of the Centre. L,, 1974. P. 10; Топоров В.Н. Квадрат//Мифы народов мира, М., 1980. Т. 1. С. 630-631; Топоров В.Н., Медная М.Б. Круг//Мифы народов мира. Т. 2. М,, 1982. С. 18-19.

²³Ростовцев М.И. Указ. соч. С. 17.

²⁴Сакрализация отверстия в перекрытиях – черта, присущая мировоззрению многих культур. У этрусков это центральная часть жилого дома – атрий, идея которого переносится в погребальную архитектуру и в республиканское время попадает в Рим. Здесь оно рассматривается как окно в небесный мир, с помощью которого происходит общение с душами предков. Воплощение этой идеи можно видеть в архитектуре Пантеона, имеющего отверстие в куполе... <...>