Л. А. Ельницкий

К ПРОИСХОЖДЕНИЮ ЭТРУССКОЙ
КОСМОГОНИИ - ДИВИНАЦИИ*

*На месте фигурных скобок с многоточием [<...>] в журнальном варианте статьи стоит греческий текст.

Средневековый (X в.) греческий словарь-энциклопедия "Суда" сохранял под словом <...> краткое изложение древнеэтрусской космогонии, соединенное с предсказанием сроков существования человечества, и со ссылкой, как на источник, на историю Этрурии, составленную неким ученым мужем, быть может, по-гречески, но, пожалуй, вероятнее, по-латыни, поскольку в приводимом в словаре тексте наличествует в транслитерации слово "туски" <...>, предполагающее; ее возможный латинский оригинал. В греческой же транслитерации имя это встречается еще у Дионисия Галикарнасского (I, 30,3).

<...> "Тиррения, страна, и тиррены, называемые тусками. Их историю написал ученый муж. Он рассказал, как бог-создатель всего (<...>) на протяжении двенадцати тысячелетий гордился всеми своими творениями, которые он разместил в двенадцати так называемых обиталищах (<...>). В первое тысячелетие он создал небо и землю, во второе - всю видимую небесную твердь, в третье - море и все воды, [текущие] по земле; в четвертое - великие светила, солнце и луну, и звезды; в пятое - всю живность, летающую и пресмыкающуюся, и четвероногих, в воздухе, на земле и в воде; в шестое - человека. Как явствует, первые шесть тысячелетий ушли на создание человека, остальные же шесть [уйдут] на жизнь человеческого рода, покуда не истечет все время до исполнения двенадцати тысячелетий".

Этрускологи давно уже обратили внимание на этот текст, но он, сколько известно, не был еще рассмотрен в каких-либо более широких опосредствованиях, с привлечением параллельных древнекосмологических данных. К. О. Мюллер связал этрусскую космогонию Суды, не излагая ее текстуально, с библейской и в существенных чертах с халдейской космогонией, ограничившись общей ссылкой, (добавленной В. Декке) на месопотамские клинописные тексты¹.

Несколько осторожнее рассудил позднее Б. Ногара, приводящий текст этрусской космогонии в итальянском переводе. Не отрицая ее близкого сходства с библейской, он в то же время указал на проблематичность приоритета библейского рассказа, поскольку Суда, не называя точно свои источник, утверждает все же, что изложенная космогония восходит к этрусской традиции, которая могла, по мнению Б. Ногары, происходить из Западной Азии, будучи независимой от Библии².

А. Гренье также излагает кратко космогонию Суды, считая при этом, что, так как этот словарь составлен в X столетии, в нем могли перемешаться реминисценции из Книги Бытия с учением этрусков о веках и тысячелетиях и с эллинистическими концепциями астрологического характера³.

С наименьшим доверием отнесся к рассматриваемой космогонии М. Паллотино, считающий ее комбинацией этрусских и христианских представлений позднеримской эпохи, чем, в частности, и объясняется, по его мнению, сходство ее с библейским рассказом о сотворении мира⁴.

Не отрицая того, что приведенный в Суде текст этрусской космогонии вряд ли может быть возведен непосредственно к какому-либо древнеэтрусскому источнику представляется все же, что утверждения о ветхозаветном или тем более о христианском происхождении изложенной в нем концепции очень поверхностны.

Тем более, что ассоциации эти вовсе не ограничиваются древнеизраильскими и месопотамскими данными. Они гораздо шире, а в то же время частично географически ближе, поскольку прежде всего находимы на почве древней Греции, у Гесиода и орфиков. В "Теогонии" Гесиода имеются следующие строки о происхождении вселенной (116-133):

Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом
Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,
Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,
Черная Ночь и угрюмый Эреб родились из Хаоса.
Ночь же Эфир родила и сияющий день иль Гемеру...
. Гея же прежде всего родила себе равное ширью
Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду
И чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных.
Горы потом народила - приятный приют для бессмертных
Нимф, обитающих в чащах нагорных лесов многотенных.
Также еще родила, ни к кому не всходивши на ложе,
Шумное море бесплодное - Понт. А потом, разделивши
Ложе с Ураном, на свет Океан породила глубокий...
(Пер. В. В. Вересаева)

Некоторое представление об орфической космогонии дает "Аргонавтика" Аполлония Родосского (I, 496-502), влагающая в уста Орфея краткий рассказ о происхождении мира, свидетельствующий о том, что некогда, вероятно, существовали горазд" более пространные эпические произведения, с изложением тех же сказаний:

Пел он о том, как когда-то и суша, и море, и небо,
Соединенными будучи накрепко, разъединились
После ужасной борьбы друг от друга на вечные веки.
К месту ли как своему приурочены на небе крепко
И навсегда все светила, луна и движения солнца,
Горы как произошли, а равно же и шумные реки,
С нимфами их, и о том, как на свет народилися звери...

Самый беглый, оставляющий в стороне некоторые детали взгляд на обе эти поэтические картины происхождения мира позволяет констатировать некоторую их общность между собой, выражающуюся преимущественно в одинаковой последовательности отдельных частей миротворения: небо, земля и вода, небесные светила, убранство земной поверхности, животный мир... Такова же, лак мы помним, и последовательность в сотворении частей мироздания в этрусской космогонии, позволяющая говорить об известной общности представлений, заложенных в ней и в двух только что цитированных греческих поэтических космогониях⁵. Космогонические картины Гесиода, орфиков и Алкмана находят известное соответствие в некоторых философских системах у древних греков. Так, согласно Теофрасту, Анаксимандр (Н. Diels, FV, I. fr. 81 s.) утверждал, что некая бесконечная субстанция (<...>), видимо, сопоставимая с Гесиодовым Хаосом, послужила материалом для возникновения мира, в котором разделение бессвязной субстанции на холодное и теплое начала привело к образованию воды и земли. От земли поднялась пламенная сфера, которая устремилась через воздух, окружая землю, как кора, растущая вокруг дерева. Когда пламень этот поднялся кверху и соединился в круги, из него образовались солнце, луна и звезды...

Дальнейшее развитие подобных же представлений находим в V в. до н. э. у атомистов - Левкиппа и Демокрита, о котором Диодор сообщает, что, по его учению, солнце своим теплом воздействовало на влагу и произвело тонкие пленчато-пузырчатые образования, какие ныне постоянно возникают в болотистых местах. Из них-де и произошла жизнь. Из пузырей, по мере того как они лопались, образовались живые существа: птицы, пресмыкающиеся и рыбы. Когда земля отвердела, появились крупные животные, размножавшиеся посредством соединения полов. В конце этого космогонического процесса Демокрит помещает появление человека, венчающего собой творение (Diod., I, 7, 1 сл.; 10, 2).

Заметим прежде всего, что как художественные космогонии - Гесиодова, орфическая и Алкманова. так и космогонии Анаксимандра и Демокрита, хотя и в меньшей мере, чем этрусская космогония, обнаруживают сходство с космогонией жреческого кодекса Книги Бытия (Быт.,1, 2 сл.). Как и космогония Гесиода, библейская космогония исходит из предсуществования хаоса и тьмы над его бездной, с последующим созданием света и разделением его и тьмы. За этим следует разобщение верхних и нижних вод и образование между ними небесной тверди. После того как нижние земные воды собрались вместе и образовали море, явилась суша, на которой возникла растительность. Далее Библия сообщает о создании небесных светил: солнца, луны и звезд. После этого создаются рыбы и пресмыкающиеся, водяные твари и птицы, а затем земные гады и звери. Так же как и у Демокрита, в Библии венцом творения оказывается человек - мужчина и женщина, созданные, как и по древнегреческим представлениям, по образу и подобию божества⁶.

Для выяснения происхождения космогонии жреческого текста Библия может быть привлечен довольно обширный материал соответственных космогонических легенд ближневосточного культурного круга: египетских, месопотамских и сирийских (ханаанских). К сожалению, наиболее близкие территориально и наиболее родственные культурно ханаанские легенды представлены покуда скупее всего и при этом преимущественно за счет позднего и сильно сдобренного посторонними примесями источника - Филона Библосского, известного к тому же не непосредственно, а через Евсевия Кесарийского - церковного историка IV в. н. э.

По Филону (Euseb., Praep. evangel. I, 10, 1) начало всех вещей составляли темный, ветром движимый воздух и влажный хаос <...>, из которого божество Мот через свою любовь <...>; произвело мир. Возникли живые существа, сначала бесчувственные, а потом осмысленные. Мот принимает форму яйца и светит вместе со светилами. И тогда, поскольку воздух просвечен, а море и земля согреты, возникают в воздушных веяниях <...> облака и происходит излияние небесных вод. Порождаются молния и гром, а в их шуме - небесные существа. И все они, на земле и в море, разделяются на мужское и женское начала⁷. Нельзя не отметить, что соответственно этому рассказу, древнефивикийское происхождение которого вряд ли может быть подвергнуто сомнению, светила возникают позднее, чем живые существа, в то время как в этрусской космогонии светила оказываются сотворенными раньше. Эта деталь. если она и позволяет говорить о более тесной зависимости библейской космогонии от финикийской, все же не предрешает вопроса о происхождении этих обеих космогонии, поскольку общее сходство их с другими ближневосточными космогониями также неоспоримо.

Значительная общность древних космогонических представлений разных ближневосточных народов, свидетельствующая, может быть, об известной филиации соответственных идей, не стирает, однако, некоторых чисто локальных черт, являющихся порукой их оригинальности и культурной определенности.

Древнеегипетское солярное божество говорит о себе в тексте на Туринском папирусе⁸ следующее: "Я тот, кто создал небо и землю, кто связал в узлы горы и сотворил все остальное. Я тот, кто создал воды так, чтобы "Небесная корова" (небесный океан) могла начать существовать... Я тот, кто создал небо и тайны двух горизонтов так, чтобы душа богов могла там поместиться. Я тот, кто открыл свои глаза, чтобы мог начать существовать свет, кто закрыл своп глаза, чтобы мог появиться мрак, в согласии с тем, кто управляет водами Нила, но чьего имени боги не знают. Я тот, кто создал время, чтобы мог начать существовать день. Я тот, кто сотворил год и открыл течение реки. Я тот, кто создал живой огонь, чтобы могло возникнуть царство ("дворец''). Я Хепри утром, Ра в полдень и Атон вечером".

В этом рассказе подробно описывается создание мира - неба и земли, вод и небесного океана, дневного света и ночного мрака. Но ничего не говорится о создания живых существ, а сразу сообщается о возникновении Египетского царства⁹. Египетская космогония, таким образом, при некоторых чертах, общих всем античным и ближневосточным космогониям, все же заметно отличается и от библейского и от этрусского рассказа о начале мира и жизни.

Древневавилонский космогоническим миф, дошедший до нас в поэме Enuma elish¹⁰, начинается с того, что еще не существовали ("не были поименованы") ни небо, ни земля, а только Мумму и Тиамат, которая, будучи оплодотворена первородным Апсу, произвела их, равно как и другие божества. Перед этим все воды были смешаны воедино, и не видно было ни клочка сухой земли...

Вслед за тем Мардук убивает Тиамат и расщепляет ее как раковину (как по ханаанской легенде Эл разделяет Мот) надвое, так что из верхней, половины произвелось небо, в тверди которого была заключена небесная вода, а из нижней - земля. Далее были созданы небесные светила и посредством них утверждены времена года. Мардук установил обиталища для великих богов и утвердил эти обиталища в созвездиях. Он поставил по три созвездия для каждого из двенадцати месяцев. Далее, видимо, сообщается о создании жизни и растительности на земле, поскольку на фрагменте таблички V речь идет о божестве - возделывателе земли, определившем на ней пахотные поля. В конце этого космогонического рассказа повествуется о том, что Мардук пожелал создать [дикое] существо, которому дано будет имя - человек...

Сходство вавилонской космогонии, при всей ее индивидуальности в отношении имен божеств, их образов и стиля повествования, с библейской усиливается еще и тем, что Мардук приказывает луне каждый месяц повторять свои фазы: "В начале месяца, когда ты начнешь спять над землей, ты засверкаешь своими рогами, чтобы отметить первые шесть дней. В седьмой день ты покажешь половину своей короны"¹¹. Семидневная педеля, отмеченная в поэме Enuma elish, соответствует семидневной неделе жреческого библейского текста, весьма настаивающего на ритуально праздничном значении седьмого дня, в который Элогим отдыхал. Поскольку вавилоняне, подобно древним израильтянам, имели семидневную неделю и считали субботу праздничным днем, в который запрещались некоторые виды труда, совершение жертвоприношений, а также езда на колесницах¹², можно думать, что эти религиозные установления свойственные древним евреям, были заимствованы ими у вавилонян и попали в библейский текст уже в эпоху Второго Храма. Опираясь на исследования Ю. Моргепштерна, Уитли¹³ полагает, что если первоначальная версия космогонии жреческого кодекса Книги Бытия могла возникнуть на рубеже VI-V вв. до н. э., то место, касающееся субботнего отдыха бога-творца, как первый и основной догмат древнеиудейской религии должно относиться не ранее чем к IV в. до н. э.

Эти соображения могли бы быть использованы также и для доказательства прямого происхождения библейской космогонии из вавилонских легенд о сотворении мира, нашедших место в поэме Enuma elish, если бы не то обстоятельство, что по древнеханаанским представлениям, соответственно коим бог Эл (израильский Элогим), также почитавшийся творцом существующего мира, отдыхал в субботний день. По крайней мере, на возможности всего этого настаивает Р. Дюссо¹⁴, относя к соответствующему мифу текст I АВ, III-IV из Рас-Шамра, говорящий о том, что Эл после совершения больших трудов отдыхал: "Я сяду отдыхать и мой дух отдохнет у меня в груди"¹⁵. Многие исследователи находят повод для объединения древних космогонических представлений Месопотамии, Ханаана и Израиля еще и в том, что вавилонское имя Tiamat, древнееврейское Tehom и ханаанское thm/thmt/thmtm¹⁶ должны быть приведены к общему корню со значением влаги, хаоса и бездны¹⁷.

При многих общих чертах месопотамской, ханаанской и библейской космогоний мы не находим в последней одной детали, представленной в поэме Enuma elish, а именно указания на устройство Мардуком небесных (звездных) обиталищ для великих богов на утвержденных им (зодиакальных) созвездиях. Однако эта подробность совершенно отчетливо выражена в этрусской космогонии: "Гордый своими творениями демиург разместил их в двенадцати так называемых обиталищах". Поскольку речь об этих обиталищах идет в этрусской космогонии еще до сообщения о создании демиургом неба и земли, следует полагать, что приуроченные к ним творения - это богасветила, размещенные по двенадцати знакам зодиака, соответствующие великим вавилонским богам, утвержденный Мардуком на двенадцати знаках зодиака ("он поставил по три созвездия для каждого из двенадцати месяцев"). Именно это обстоятельство позволяет, может быть, полагать, что этрусская космогония, при ее выраженно переднеазиатских чертах, заимствована не из библейского рассказа о происхождении мира, в котором отсутствуют эти двенадцать небесных обиталищ, корреспондирующих, кроме того, с двенадцатью тысячелетиями творения этрусской космогонии, также отсутствующими в библейском рассказе, в котором вместо этого наличествуют представление о семидневной неделе в качестве освященного древнеиудейским законом и ритуалом периода сотворения мира.

Отличает этрусский рассказ о сотворении мира от библейского также и наименование бога-творца демиургом. Хотя это, начиная с Платона (Phaedr. 248e), употребительное в применении к божеству-творцу греческое наименование встречается в более поздних книгах Ветхого завета и в ветхозаветных апокрифах, но его все же нет в Кн. Бытия¹⁸. Довольно существенным обстоятельством, подтверждающим древнеэтрусскую принадлежность рассматриваемого нами космогонического текста Суды является, быть может, также и цифра тысячелетий, отведенных его автором на сотворение и существование вселенной. Если на Востоке мы встречаемся чаще с седьмицами (эбдомадами), то для Этрурии в качестве священного числа необычайно характерна цифра двенадцать: <...> (двенадцать богов этрусского пантеона), duodecim populi Etruriae (союз двенадцати этрусских полисов). Этрусская дисциплина, по словам Варрона, знала также и эбдомады, но протяженность человеческого века исчислялась ею именно в двенадцать эбдомад¹⁹, а продолжительность существования государства (римского) оценивалась, по предсказаниям гадателей, в двенадцать столетий. Двенадцать тысячелетий, отводимые этрусской космогонией - дивинацией на сотворение мира и существование в нем человечества, вполне логично укладываются в представленный нами ряд этрусских священных "дюжин". И тот факт, что перед нами не просто космогония, т. е. легенда о сотворении мира, а космогония в соединении с предсказанием сроков существования человеческого рода (подобно приведенному только что сроку существования Рима) делает рассматриваемый нами текст очень характерной продукцией этрусской жреческой мысли, завоевавшей в древности непререкаемую славу именно в области дивинации - славу, сохранявшуюся за этрусскими авгурами и гаруспиками до самого конца античного мира.

Высказанным предположениям как будто бы не противоречит и установленное вами переднеазиатское происхождение этрусской космогонии, поскольку таково же, по всей видимости, и происхождение соответствующих древнегреческих легенд, равно как и питавшихся за их счет некоторых философских концепций (Анаксимандра и Демокрита). Этрусско-фнникийские и этрусско-карфагенские связи, подчеркнутые неоднократно эпиграфическими и археологическими данными, предстали особенно наглядно по опубликовании в 1965 г. совместной находки в Пиргах этрусских и пунической надписей²⁰. Эти связи обеспечили для VII-VI вв. до н. э. столь резкие признаки переднеазиатского культурного влияния в Этрурии, в особенности в том, что касается религиозно-ритуального быта, что некоторым ученым представилось правомерным допустить импорт ритуально-художественных изделий в Этрурию не только из Сирии, но и из Северного Ирана. Например, нередкие находки бронзовых ритуальных котлов (лебетов) на треножниках, с фигурными протомами по их венчику в виде грифоньих или других звериных голов, чрезвычайно похожих на происходящие из Ирана и Армении, способны были убедить отдельных исследователей не только в наличии соответствующего переднеазиатского ввоза в Этрурию, но и в возможном переселении туда урартских металлургов и торевтов - настолько эти этрусские изделия напоминали им древнеурартские²¹.

Многочисленные находки в Этрурии всякого рода металлических и керамических "египтизирующих" изделий изобличают их в качестве продукции сирийско-финикийских ремесленных центров. Нельзя, однако, забывать, что Этрурия как объект переднеаиатского культурного влияния отнюдь не занимает исключительного положения в Центральном и Западном Средиземноморье. Совершенно подобные явления и в ту же самую эпоху не менее отчетливо наблюдаются в Эгеиде на почве архаической Греции. К тому же на о-ве Самосе был открыт крупный центр производства металлических изделий, аналогичных форм, совершенно восточного образца, таких же точно, как и те, что были находимы в богатейших этрусских могилах в Цере, Ветулонии и Пренесте²².

Несомненная культурная общность ближневосточных стран с Грецией и Италией в VIII-VII столетиях до н. э. в области художественного ремесла позволяет более глубоко понять и ту общность, какую наблюдали мы только что в области космогонических представлений. При таком понимании этих идеологических явлений, широки опосредуемых сходными процессами общекультурного порядка, текст Суды, пересказывающий этрусские космогонические и дивинационные расчеты, перестанет, может быть, казаться поздним соединением ветхозаветных и гностическо-христианских идей, а займет свое место в ряду гораздо более древних мифологических построений, распространенпых в то время по всему Средиземноморью.

THE ORIGINS OF THE ANCIENT ETRUSCAN COSMOGONY

L. A. Yelnitsky

The Suda's brief account (s. v. <...>) of the Etruscan legend about the origin of the world, to which is appended a prediction as to the longevity of the human race and a reference to a "History of Etruria" as his source, transliterates the name of the Etruscans as <...>, which suggests a Latin source. In the Ktruscological literature the Suda account has heen seen as having a more or less close connexion with the Biblical story of the Creation, with which it has indeed not a little in common. M. Pallottino is especially categorical in stating his opinion that the Suda text combines Etruscan and Christian notions of the late Roman epoch. On the other hand B. Nogara raised doubts as to the priority of the Biblical cosmogony over that ascribed in the Suda text to the Etruscans, pointing out that the Etruscan tradition may have originated in Western Asia independently of the Biblical account.

A. Piganiol, while rejecting Pallottino's opinion, points to a Pahlavi tradition indicating an ancient oriental source common to both the Etruscan and the Biblical cosmogonies. A more broadly based coraparison of the Etruscan cosmogony with analogous Greek and Near Eastern writings reveals its close ties with early Greek literary (Hesiod. the Orphics, Alkman) and philosophical (Anaxiraander, Democritus) cosmogonological notions, which also have points of contact with the account in the Book of Genesis, though some measure the early Greek legends predate the Biblical account.

To obtain a clear idea of the origins of the Greek and Biblical legends on the creation of the world one must take into account Ancient Oriental (Egyptian, Mesopotamian and Canaanite) stories. Among these the Phoenician (as transmitted by Philo of Byblos) and particularly the Early Babylonian (the epos Enuma elish) tales are found to be closely similar to the Etruscan cosmogony and, which is especially important, in respect to those features in which the Etruscan cosmogony differs from the Biblical. A characteristic detail common to the Babylonian epos and the Etruscan cosmogony is the notion of the twelve heavenly "abodes" made by the God Creator for the zodiacal constellations. The hypothesis of a Graeco-Etruscan borrowing from Hither Asian and especially Early Babylonian mythology in the period preceding the hieratic text of the Book of Genesis is supported by the extensive ties known to have existed at this time between Greece and the Western Mediterranean lands on the one hand and Hither Asia on the other in the sphere of material culture and applied arts, ties which presuppose correspondences also in the notional sphere.

____________________________

1 К. О. Мuller und W.Deecke, Die Etrusker, II, Graz, 1965, стр. 38 сл.

2 B. Nogara, Gli Etruschi e la loro civilta, Milano, 1933, стр. 179 сл.

3 A. Grenier, Les religions etrusque et romaine, P. 1948, стр. 25 сл.

4 М. Раllоttino, Еtruscologia, Milano, 1955. стр. 203. Отвергая мнение Паллоттино, А. Пиганьоль указывает (однако без ссылки на определенный источник) на наличие некоей, неизвестной Библии, пехлевийской традиции, относящейся к сасанидской эпохе, соответственно которой временные границы существования Вселенной определяются, как и в этрусской космогонии, периодом в двенадцать тысяч лет. По мнению Пиганьоля, этрусская и пехлевийская традиции должны происходить из общего древневосточного источника (A. Piganiol, Oriental Character of Etruscan Religion, "Ciba Fundation Symposium on Medical Biology and Etruscan Origins", L., 1959. стр. 56 сл.). С другой стороны, в древнехристианской литературе при отсутствии, сколько известно, указаний на двенадцатитысячелетний период, обнимающий сотворение мира и существование человеческого рода, имеются неоднократные упоминания в апокрифах, сохранивших в большей мере, чем канонические сочинения, следы гностических представлении о шести тысячелетнем периоде времени, долженствующем истечь от сотворения и до конца мира. См. Nikodem, 19 (латинская версия) и примечания Михаэлиса (W.Mishaelis, Die Apokryphen Schriften zum Neuen Testament, Bremen, 1938, стр. 205).

5 Оксиринхский папирус (P. Oxy., vol. XXIV, L., 1957. Commentary on Alkman, № 2390, fr. 2, col. III, стр. 53 сл.) содержит, по мнению Д. Пейджа (D. L. P a g е, "Classical Review", IX, 1959, № 1. стр. 20), комментарий к космогоническому произведению или соответственному пассажу в каком-либо произведении одного из древнейших греческих лириков - Алкмана. В основе этой, предложенной безыменным комментатором космогонии, вряд ли имеющем точное отношение к Алкману, Хаос или <...>, из которого произошли Фетида, Порос (текущая влага), и из него, не в генеалогическом смысле, Текмор (предел), а затем дневное и ночное светила и как третье - мрак: <...>. Фетида мифологически переосмыслена в демиургическое божество, осуществляющее начало и конец творения. Все это представляется свободным истолкованием космогонического мифа, исходящего в сущности из тех же посылок, что и рассмотренные греческие эпические космогонии. Ср. Н. S с h w а b l, Weltschopfung, RE, Supplbd. IX, 1962, стб. 1467, 24а. Однако необходимо отметить, что слова <...> (в смысле "извечный"), относящееся, как думает издатель, к <...>, несомненно принадлежат тексту Алкмана.

6 Необходимо отметить, что текст этрусской космогонии имеет в отдельных случаях близкие параллели к греческому тексту кн. Бытия: Gen. I, 7: <...>; 1, 16: <...>...; 1, 21 : <...>. Так что определенное стилистическое влияние библейского рассказа на этрусскую космогонию Суды отнюдь не исключено.

7 Б. А. Тураев реконструирует Филонову космогоническую концепцию следующим образом: из соединения духа с материей происходит мировое яйцо - Мот. Демиург рассекает это яйцо и образует из его половин небо и землю. Потом он творит небесные светила, знаки Зодиака, далее следуют живые существа, наконец, люди (Б. А. Т ур а е в, История древнего Востока. II, Л., 1936, стр. 17). Трудно не заметить, что в этой реконструкции немалое значение приобретает вавилонская версия космогонии, общность которой с древнеханаанскими представлениями вполне подтверждается, впрочем, новейшими данными (ср. ниже).

8 F. R о s s i and W. P l е у t e, Papyrus of Turin. Leiden, 1869, стр. 76. Текст по J. В. Р г i t s с h а r d, Ancient Near Eastern Texts relating to the Old Testament, Princeton, 1955, стр. 13 сл.

9 О сотворении человека и других живых существ, а также растительности богом Аммоном рассказывается, однако, в гимне Аммону-Ра (Pritschard, ук. соч., стр. 365): "Владыка истины и отец богов, кто создал человечество и сотворил животных; владыка всего (существующего), создавший плодовые деревья, травы и давший жизнь скоту..., создавший все что вверху и все что внизу, освещающий обе страны (т. е. Верхний и Нижний Египет), мирно пересекающий небеса...".

10 На семи клинописных частично фрагментированных табличках, относящихся ко времени от X до VI в. до н. э. Текст по английскому переводу, цитированному у С. F. W h i t 1 е у, The Pattern of Creation in Genesis, Chapter I, "Journal of Near Eastern Studies", XVII (1958), № 1, стр. 32 слл.

11 Табл. V, ст. 14 сл. (La Naissauce du monde. Bourses orientales, I, P., 1959, стр. 142).

12 I. M. P r i с е, The Monuments and the Old Testament, Chicago, 1900, стр. 85 слл.

13 W h i l l е у, ук. соч., стр. 37.

14 R. D us s a u d, Yahwe, fils de El, "Syria", XXXIV (1957), fasc. 3/4, стр. 233 сл.

15 Там же, стр. 243.

16 Встреченное в древнеханаанском эпосе о Баале и Анат, относящемся к XX - XVI вв. до н. э. (см. К. А. К i t с h e n, Ancient Orient and Old Testament, Chicago, 1966, стр. 90, прим. 8).

17 H e i d e l, The Babilouian Genesis, Chicago, 1942, стр. 85.

l8 Наличие имени "Демиурга" в тексте этрусской космогонии не обязательно указывает на греческий источник текста Суды, поскольку имя это встречается у латинских писателей. Этим именем называлась комедия Секста Турпилия, упомянутая у Цицерона в письме Ad fam. IX, 22. В отношении этого имени древний комментатор Стация Лактанций Плацид (V-VI вв. и. э. См. W e s s n e r, RE, Hbd. 23, 1924, сто. 360) сообщает весьма интересные соображения, применительно именно к этрусской космогонии. Демиургом, по мнению Лактанция Плацида (Ad Stat. Theb. 516), обозначается высшее непознаваемое божество (cuius scire non licet nomen). В свидетели того, что это непостижимое божество является владыкой и управителем известных (cognitos), почитаемых в храмах божеств, Лактанций призывает персидских философов-магов, а также Пифагора, Платона и "самого Тагета". Если представление о едином высшем божестве являет собой скорее всего смешение греческих и восточных теологических идеи послеплатоновского времени, то называемые Лактанцием dei cogniti скорее всего должны соответствовать этрусскому наименованию двенадцати божеств - dii coasentes, известному из Марциана Капеллы и противопоставляемому им наименованию высших скрытых божеств - dii involuti (их число и имена неизвестны), с которыми Лактанций. видимо, и сопоставляет упоминаемое им высшее и непостижимое божество - демиурга. Необходимо при этом упомянуть, что в рукописях Лактанциевых схолий вместо demlurgon (это конъектура Heyne) стоит demogorgon или demogorgona - написание, представляющее собой, быть может, не простое искажение переписчика, а этрусскую форму имени <...>. По поводу безыменности и непостижимости высшего божества Лактанций сообщает далее легенду, связываемую им с некоей этрусской нимфой (вероятнее всего, с нимфой Бегоей). Она якобы свидетельствовала, что имя высшего божества людям знать невозможно ввиду их греховности и слабости по природе; для подтверждения она будто бы в присутствии многих людей прошептала это имя на ухо быку, который тотчас же испустил дух, охваченный безумием или великим вихрем. Биде и Кюмон (J. В i d e z et F. С u m о n t, Les mages hellenises. I, P., 1938, стр. 229) указывают как на источник Лактанциева представления о высшем непостижимом божестве, управляющем остальными богами, на маздеистскую концепцию, нашедшую отражение в Авесте (Vend. XI, 12 и 10) и в более поздней иранской литературе.

19 Censorin., De die nat. 14, 6: Etruscis quoque libris fatalibus aetatem hominis duodecim hebdomadibus describi Varro commemorat. Тулин (С. О. Т u l i n, Die etruskische Disciplin, III, "Gotcborgs Hogskolas Arsskrft, XV, 1909, стр. 66) считает, что указанная у Цензорина продолжительность существования города Рима (соответственно данным этрусской гаруспицины. со ссылкой на Веттия), равная 1200 годам, составляет 10 "столетий", по 120 лет в каждом. Однако другие исследователи (М u l l е r, D е e с k е, Die Etrusker, II, стр. 311; M о m m s e n, Romische Chronologic, стр. 192; A. Bouche Leclercq, в статье "Haruspices", см. Daremberg, Saglio, Dictiormaire des Antiquites, vol. 3, стр. 16 сл.) насчитывают 12 saecula (по 100 лет в каждом).

20 А. И. X а р с е к и н, Проблема этрусско-карфагенских отношений в свете новых эпиграфических данных, ВДИ, 1969, № 1, стр. 101 сл.

21 К. R. M а х w е l l - Н у s l о р, Urartean Bronzes in Etruscan Tombs, "Iraq", XVIII (1953), 2, стр. 150 слл.

22 Л. A. E л ь н и ц к и й, Из новейшей зарубежной литературы по археологии дорийской Италии, СА, 1957, ,№ 4. стр. 219 сл.